«Миф о красной нити судьбы гласит, что боги привязали к каждому человеку красную нить и прикрепили её к телу тех, с кем мы должны соприкоснуться. Нить может растягиваться или сжиматься, но не рвётся»
(с) Википедия
На часах полдень. Каме просматривает свое расписание, пьет кофе и деловито листает свежие газеты. Времени на это, как всегда, мало, но есть вещи, которые просто должны быть. Например, его пунктуальность, его осведомленность и… его бодрость, в конце концов. Для последнего, впрочем, всего лишь нужно поспать, но – времени, как всегда, мало.
Менеджер приедет за ним через пять минут. Домой он вернется далеко за полночь.
- Казуя, я собрала твою сумку! – говорит мама, заглядывая на крытую веранду, где Каме сидит, уже полностью готовый к выходу, в теплой компании пледа и всех трех его собак. Есть некоторые плюсы в том, чтобы жить у родителей во время съемок. – Ты опять ничего не поел? – расстроенно замечает мама, увидев нетронутые тарелки. – Твоя диета тебя доконает!
- Мам… не волнуйся, ладно? Я в норме.
- Какое «в норме»?! У тебя скоро кости сквозь кожу просвечивать начнут!
…Ну да. И минусы в таком проживании есть тоже.
Спустя ровно пять минут Каме садится на заднее сиденье подъехавшей машины. Он всегда занимает именно это место, и здесь его всегда ждет пухлая черная папка, содержимое которой меняется каждый день.
Разноцветные открытки и письма, усыпанные десятками ярких сердечек, цветочков и блесток. Десятки слов любви, поддержки и благодарности. Десятки имен… но на самом деле всего лишь шесть – все равно шесть, потому что память хайфенов хранит каждую букву и обладателя этой буквы… Десятки разных почерков, десятки способов написания KAT-TUN – любимой группы для авторов этих писем.
И – самого дорогого, что есть у него самого.
Каме читает письма фанатов, так же, как делает это каждое утро уже много лет подряд, и улыбается. Он хочет верить, что, пока на сиденье его машины появляется эта папка, – все не напрасно. А в воздухе, слегка звеня от напряжения, натягивается незримая красная нить…
*
…Полдень! Джин подскакивает, как ужаленный, и тут же стонет, хватаясь за голову. Виски нестерпимо ломит от тупой похмельной боли, а глаза слезятся. Чертыхаясь, он скатывается с узкого диванчика в собственной прихожей и, сшибая по пути все углы, на ощупь бредет в ванную. Повезло, что Сацуки третий день пропадает на съемках, иначе мало бы ему не показалось. Довольно либеральная во всем, что касается работы или общения с друзьями, жена просто на дух не выносит, когда Джин заявляется домой пьяным. К его чести, случается это исключительно редко, а за последние полгода – и вовсе в первый раз. К счастью – не при ней.
Контрастный душ приводит Джина в чувство, но расслабляться совершенно некогда. Он быстро переодевается и, заливая в себя ледяной апельсиновый сок, одновременно пишет в свой фейсбук, твиттер и вейбо, сообщая фанатам, что выдвигается в студию. Именно поэтому они вчера засиделись с ребятами и стаффом: обсуждали концепцию нового сингла, а потом решили отметить и увлеклись. С кем не бывает?
Мельком глянув на себя в зеркало и обнаружив воронье гнездо там, где нормальным людям полагалось носить стрижку, Джин еще пару минут тратит на то, чтобы соорудить на голове хоть что-то приличное. Сразу вспоминается шухер перед и во время концертов, когда он… когда они еще были джуниорами. Семпаи требовали четкости не только в танцах, но и во внешнем виде, и за небрежно торчащую из брюк рубашку или взъерошенные волосы можно было нехило огрести. Поэтому в коротенькие перерывы, которые им давались на переодевания, они умудрялись не только сменить костюм, но и делать весьма приличные укладки. Стилисты джуниорам, разумеется, не полагались.
- И мы никому не скажем, сколько раз обжигали уши плойками, как сильно слезились глаза от лака и как потом волосы стояли колом от всего этого стайлинга, а в душевых после семпаев часто кончалась горячая вода-а-а… – поет с улыбкой Джин и показывает язык своему отражению в зеркале. Вихры на голове наконец ложатся во что-то более-менее сносное и, хватая с полки ключи и бумажник, он выскакивает из квартиры, направляясь к лифту.
Джин не сразу понимает, что продолжает улыбаться. Несмотря на все трудности, драки, проблемы и ссоры, несмотря на дикую усталость того времени, у него тогда появилось то, чем он действительно дорожил. То, на что мог опереться, когда становилось невыносимо, – в любой период жизни. Даже если перестало принадлежать ему по праву…
KAT-TUN.
- И не вытряхнуть же! – весело бормочет Джин, усаживаясь за руль. Вокруг мизинца на его левой руке прочно затянута невидимая красная нить.
*
Синоптики ошиблись, и погода не испортилась. Но Джунно все равно никуда не хочет идти. И это его перманентное состояние в последние несколько месяцев. Апатия? Или депрессия, про которую твердят все вокруг, как-то по-особому напирая, что «это все из-за нее». Наплевать. Если уж никто не собирается его поддерживать, пусть хотя бы помолчат… По-жа-луй-ста.
Тихо шумит кондиционер, прилежно выдувая теплый воздух, но Джунно все равно мерзнет и все равно ненавидит зиму. Скорее бы весна... Вчера возле одного из храмов он видел цветущую сливу, а потом долго стоял и, как дурак, любовался нежными цветами.
На кухне он заряжает капсулу в кофемашину, нажимает на кнопку и ждет, пока в кружку нальется очередная порция эспрессо. Или американо? Он пытается вспомнить, какую капсулу брал, но не может, и, вообще-то, не все ли равно?
В квартире чисто и тихо. Он шаркает ногами в тапках по светлому ламинату обратно в комнату и возвращается к прерванному занятию.
Сегодня трудно сосредоточиться.
Взгляд скользит, цепляясь за предметы. Синие тапки на ногах – подарок Уэпи на прошлый день рождения. Белая пузатая кружка с черной Эйфелевой башней – сувенир с Монмартра, привезенный Казуей еще после первой его поездки в Париж. Смартфон, с которого он недавно обновил свой Ханаши и сообщил, что ведет его до конца февраля. Айфон - и твиттер в нем, - где уже паника, слезы и страдания… Опять. Его собственные удары определенно не менее болезненные, чем кулаки Уэпи.
Джунно тяжело выдыхает и пытается улыбнуться. Пазлы. Огромное панно на тысячу с лишним кусочков. И на нем - вся шестерка разом. Крутые, неприступные, с гордостью, презрением и – непомерной радостью смотрящие в кадр. KAT-TUN. Пазл подарил ему Коки – тоже на какой-то день рождения, но Джунно так и не собрал его ни разу.
- Уже собрал, - поправляет он сам себя, докладывая последние недостающие фрагменты. – Готово!
Яркие. Дерзкие. Неповторимые.
Его сердце готово разорваться от боли, но это и такое счастье – быть частью KAT-TUN. Джунно широко улыбается, а красная нить темнеет от падающих на нее слез.
*
Утро Коки начинается не с кофе. У кого есть хоть одно животное в доме, поймет, о чем речь, а когда животное не одно… Хмурый и не выспавшийся, он методично убирает лотки, меняет воду, чистит клетки и уговаривает собак подождать еще немного с прогулкой. Во всех этих ежедневных монотонных действиях есть одна неизменная постоянная: пока Коки убирается, он болтает с животными, и его настроение ползет вверх сразу на несколько пунктов. Даже если совсем паршиво – достичь отметки «сносно» удается почти всегда. Даже когда все случилось с KAT-TUN и его вышвырнули из Агентства, и хотелось одновременно напиться, разбить что-нибудь в ярости и завыть от боли – даже тогда детки вытаскивали его из той задницы, в которой он оказался…
Теперь все позади.
- И это просто замечательно! – Коки теребит по загривку Сакуру и пристегивает поводок к ее ошейнику. Некоторые раны никогда не затягиваются, но он не станет об этом думать… не сейчас.
Впереди – новый день, новые события, новые встречи, и уже сделано немало шагов к новым целям. Он сможет. Он должен.
Коки выходит в парк и спускает собак с поводков.
Он должен – ради тех, кого подвел. Ради тех, кто в него поверил снова. Он никогда не был идеальным, зато всегда слыл бунтарем и поплатился за свое бунтарство…
Простите!
Вступая в каждый новый день, он раз за разом произносит это, но теперь уже с улыбкой.
Коки вставляет наушники в уши и включает плеер. При первых аккордах «Harukana yakusoku» он начинает отбивать ритм носком ботинка и тихонько бормочет вставки рэпа себе под нос. Скоро уже весна, и пусть она не будет легкой, в конечном итоге – все будет хорошо. Они обещали.
- Я помню ту мечту, в которую мы верили в тот день,
То наше с тобой давнее обещание, - поет Коки, и слова песни взмывают ввысь, вплетаясь в невидимую красную нить над его головой.
*
Уэда терпеть не может фотосессии. И это вечный повод для издевок и шуток со стороны одногруппничков, потому что «ну за столько-то лет можно и привыкнуть, Тат-чан!» и «ты же айдол, Тат-чан!». Да, айдол! И что?! Никакое айдольство в мире не заставит его полюбить бессмысленное кривляние на камеру! «Ах, сделайте вид, что вы влюблены!», «А теперь – крутое выражение лица!», «А теперь – страдание! Больше, больше страдания!» Гр-р-р! Была бы воля Уэды – он бы лучше сам заставлял страдать. Фотографов. Сначала помучил бы вдоволь влюбленностью и крутостью, а потом – страда-а-а-а-ать!
-…-сан! Уэда-сан!!! – окрик одного из тех, кого он только что мечтал предать страшным мукам, возвращает Уэду к реальности.
- Ох, простите! – он трясет головой и выжидающе смотрит на фотографа. – Я сделал что-то не то?
- Вы сейчас так кровожадно улыбались… - мужчина ежится и вытирает вспотевшие ладони прямо о брюки. Этот айдол откровенно пугает его, почему он вообще должен работать с таким маньяком? – Уэда-сан, это романтическая фотосессия, давайте постараемся выглядеть немного… точнее намного нежнее, чем сейчас, хорошо? Пожалуйста!
- Да… да, конечно. Извините, - поспешно кланяется Уэда, чертыхаясь про себя и заодно пытаясь вообразить что-то, что заставило бы его соответствовать запросам мучителя… в смысле, фотографа.
Первое, что приходит на ум, – концерты. Живые выступления, переполненные залы, восторженные лица зрителей… Невероятный поток энергии, ни с чем не сравнимое чувство. Это сильнее, чем любое другое удовольствие на свете, как наркотик… То, что заставляет его двигаться вперед. И даже – терпеть ненавистные фотосессии.
-…вот, отлично! Просто восхитительно, Уэда-сан! – радостно приговаривает фотограф, поспешно делая кадр за кадром.
Уэда смотрит в камеру, но не замечает ее. Связанный по рукам и ногам невидимой красной нитью, он сейчас далеко от этого места – в мире, имя которому KAT-TUN.
*
По воскресеньям Мару встает задолго до восхода солнца. Воскресенье уже много лет для него начинается с «Шуичи», и когда съемки заканчиваются, он уже не только позавтракал, но и пообедал – и это к тому времени, когда бОльшая часть населения Японии только-только начинают выползать из своих тепленьких постелей. Однако Мару ничуть им не завидует. Жаворонок по натуре, он легко рано встает и обычно счастлив, что к моменту окончания работы у него есть еще целый день, который можно потратить на себя. Например, выбраться на очередной квест в игре по выживанию.
Мару зашнуровывает высокие армейские ботинки и деловито проверяет обмундирование: защитный жилет и ремни на шлеме. Следующим этапом станет проверка оружия, но это пока можно и отложить, все равно он приехал на базу, где проходит игра, первым. Время еще есть.
Айфон в нагрудном кармане корректно тренькает напоминалкой.
- До дня рождения Каме – двадцать три дня. Купить подарок, напомнить всем, - вслух читает Мару и довольно улыбается. Определенно, идея с напоминанием была отличной, в прошлом году подарок пришлось выбирать впопыхах, чего Мару терпеть не мог. В этом – он отправится за ним завтра же. А, и еще кое-что.
«Не вздумай забыть про день рождения Каме!» - пишет он угрожающее сообщение Уэде и, едва отправив, дублирует точно такое же Джину. Коки и Джунно не забудут и сами, хотя… Тагучи он все же напомнит. Обычно тот помнит, но… сейчас в таком состоянии, что… лучше сказать.
Айфон снова оживает: кратким «Ок» от Джина и кивающим смайликом от Уэды. Мару прячет телефон обратно в карман и считает свою миссию по присмотру за одногруппниками – вне зависимости от их статуса – на сегодня частично выполненной. Чуть позже он еще позвонит Каме и осторожно разведает про подарок, а потом попробует вытащить Джунно выпить.
Мару иногда думает о том, что в его личной жизни должно быть гораздо больше «личного», но как-то так само собой получилось, что с того момента, как название KAT-TUN оказалось склеенным из их инициалов, у него больше не было шанса остаться в стороне. Ни у кого из них.
Поэтому он никогда не спрашивает себя, почему все так. Просто это какая-то невидимая связь, которая держит их вместе и не отпустит, несмотря ни на что…
…как, например, красная нить судьбы.
|