Shared time - перевод фанфика

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Shared time Переводчик: *** Бета: *** Источник: Shared time - Yokubou no Rain (mikinyan1603) Форма работы: перевод фанфика Пейринг / Персонажи: Кояма Кейчиро/Накамару Юичи Размер: мини, 2347 слов Категория: слэш Рейтинг: NC-17 Жанр: PWP, романтика Предупреждение: полный мраг ООС, флафф и штампы. Краткое содержание: Последний раз они виделись очень давно, и Кейчиро приглашает Юичи в онсэн, даже не предполагая, что именно там признается ему в любви. Примечание: Язык оригинала — испанский, в фике оставлено его английское название «Shared time» (Время, проведенное вместе). Читать? Как-то так получилось, что между всеми этими турами, записями и прочими заботами у них совершенно не было времени встретиться друг с другом, так что Кояма позвонил Юичи и поинтересовался, не хочет ли он провести немного времени в совсем недавно открывшемся онсэне. Он располагался довольно далеко от центра города, но спокойствие и тишина, которые царили там, с лихвой компенсировали почти полуторачасовую поездку. Получив сообщение Накамару о том, что скоро будет, Кояма с головой ушел в мир J-Web, ожидая его у дверей онсэна, стилизованного под старый храм. Судя по описанию, он был именно тем, что нужно, потому что воды онсэна считались почти священным и чувства посетивших его были непередаваемы. — Кейчиро, — раздался голос Накамару, поэтому, нажав кнопку для отправки нескольких написанных строк, Кояма убрал телефон в задний карман брюк и поднял взгляд, посылая другу лучшую из своих улыбок. — Привет. — А еще подальше ты ничего найти не мог? — фыркнул Накамару, обмахивая себя воротником рубашки, чтобы хоть как-то освежиться, чем вызвал у Коямы приступ смеха. — Ну ладно, ладно, извини, — он сжал плечо Накамару, мягко подталкивая в сторону входа. — Ты сейчас убедишься, насколько тут хорошо. Накамару вздохнул. — Ты каждый раз так делаешь... — Что именно? — Кояма отпустил его, проходя следом, не совсем понимая, о чем речь. — Ну, ты как будто владеешь какой-то магией: ты всегда получаешь... хм... то, что хочешь, — пояснил Накамару, оборачиваясь с улыбкой, которую Кояма тут же отразил. — Поэтому ты и стал в конце концов лидером NEWS. — Это неправда... — М-м? — Дело в том, что у меня не было другого выбора, — вздохнул он, подходя ближе, чтобы прошептать на ухо: — На самом деле, лидером должен был стать Рё-чан, и, хотя он утверждает обратное, я уверен, что его уход связан именно с этим. — Да ну? Нет, это невозможно, — отмахнулся Накамару, словно защищаясь от непонятных ему вещей. — Я серьезно. Уверен, что, помимо усталости, это тоже как-то повлияло на его решение… Но это неважно, потому что — вот он я, лидер NEWS, — добавил он с застенчивой улыбкой. — Все будет хорошо, вот увидишь, — сказал Накамару, похлопывая его по спине. Зарегистрировавшись на ресепшене, они прошли в отдельную комнату со шкафчиками и, положив в них свои вещи, отправились к онсэнам. Хотя они знали друг друга довольно давно, Накамару почувствовал что-то похожее на смущение, когда Кояма начал раздеваться, болтая о чем-то совершенно обыденном, так что он мог только кивать, делая вид, что слушает, когда на самом деле в ушах раздавался лишь гулкий звук его бешено колотящегося сердца. Кояма посмотрел на него, но ничего не сказал. Как только оба остались в одних лишь полотенцах, Накамару направился к онсэнам. — Круто, — вот и все, что он мог произнести, оказавшись у источников. Это был настоящий рай: многочисленные природные ванны были живописно окружены камнями, а благодаря удачно выбранному времени других людей здесь не наблюдалось. Зачарованные, они вошли в онсэн, словно тот манил их к себе, и принялись шумно отфыркиваться, почувствовав, как горячая вода касается кожи. — А я тебе что говорил? Накамару посмотрел на Кояму и завис, по какой-то причине не в силах перестать пялиться на его тело. Кояма потянулся, чтобы взять еще одно полотенце, которое Накамару до сих пор держал в руках. Отжав воду, он обернул им голову, облокотился на камни… и выглядел при этом таким… чувственным?.. Накамару с трудом отвел взгляд и крепко зажмурился. Чувственный?! С каких пор он думает так о Кейчиро? Тихо выругавшись, Накамару потрогал свой лоб: только внезапная температура могла бы оправдать подобные мысли. Наверное. — Ты в порядке? — Кояма, сократив и без того минимальное расстояние между ними, дотронулся до Накамару, заставляя того в ужасе отшатнуться. — Юичи? — позвал он с улыбкой, не понимая причину подобной реакции. — Ты в порядке? — Да, да, думаю, что… Что-то мне нехорошо… — О… Это, должно быть, из-за воды, да? — Кояма кивнул и огляделся. — Наверное, стоит выйти и немного остыть. Накамару бросил на него быстрый взгляд. Кояма улыбался и вел себя... Как бы это сказать? Как заботливая мать? И то, что он делал, чтобы все выходило так, как ему нужно... Его магия, если называть вещи своими именами… И вот опять он начал думать о таких вещах, о которых предпочел бы не думать никогда. Тяжело вздохнув, Накамару вышел из воды, улегся на небольшой площадке на берегу и закрыл глаза. В такие моменты тишина была ему лучшим спутником. Кояма внимательно за ним наблюдал. Накамару выглядел таким же спокойным, как и всегда, — как в первый раз, когда он его увидел. Кояма тихонько подплыл к берегу и, вздохнув, положил руки на камень, не в силах перестать смотреть. Он поднял было руку, чтобы провести по волосам Накамару, но не решился, боясь разбудить. Вместо этого он тихонько склонился над его лицом. Сам не зная почему — бес попутал, не иначе, — он осторожно прикоснулся своими губами к его, чувствуя, как это опаляет каждую клеточку тела. Едва он отстранился, Накамару подскочил, закрывая губы, словно опасаясь, что с ними вот-вот что-то случится, и смотря на Кояму круглыми, как блюдца, глазами. Счастье, что из-за вечерних сумерек и приглушенного света Кояма не заметил его пылающих щек. — Ты мне... нравишься, — прошептал Кояма. Накамару был близко к выходу, поэтому мог просто сбежать, и с ним тогда не произошло бы ничего, кроме, может быть, случайного падения на скользкий пол по дороге. Но он, чувствуя, что удары его сердца снова раздражающе отдаются в ушах, этого делать не стал: решившись, Накамару мягко притянул Кояму за затылок и поцеловал, наслаждаясь вкусом его губ. Когда поцелуй закончился, они так и замерли, соприкасаясь лбами. — Нет... Я не думаю, что у меня температура, — сказал Накамару, улыбаясь. — Юичи... — M-м-м? — Ты покраснел. — Кояма ласково улыбнулся в ответ, заставляя Накамару зардеться еще больше — до бордового оттенка. — Прости, — прошептал тот, отпрянув в сторону и опустив взгляд. — Почему ты извиняешься? Я не собираюсь об этом распространяться. — Кояма запрокинул голову и посмотрел ему в глаза. В этот момент Накамару понял, кто получит контроль над происходящим априори — если это что-то произойдет, разумеется. Он почувствовал, как его обняли за шею, и тихо вздохнул, за что получил невесомый поцелуй в щеку, но не смог сделать ничего в ответ, лишь крепко сжал руки Коямы. — Юичи? — Что? — Ты дрожишь. — Кояма с хитрой улыбкой взял его за подбородок, вовлекая в новый поцелуй, который постепенно становился более любопытствующим, более глубоким и изучающим. И чем больше они распалялись, тем холоднее им казалась вода. — Кей... чиро, — прошептал Накамару. — Юичи... Ты опять… покраснел, — сказал тот, затем легонько прикусил его щеку, вызывая смех. — Это твои слова заставляют меня краснеть! — Прости, — Кояма отпустил его, звонко чмокнул в губы и отплыл от берега. — Ты идешь? — спросил он, оглянувшись. Не ответив, Накамару спустился в воду и последовал за ним, осознавая, насколько они были далеко от того места, куда достигал свет. Когда он вновь взглянул на Кояму, тот одним быстрым движением прижал его к теплому камню, чтобы поцеловать с совершенно безумной страстью. Юичи вцепился в него, прижимаясь, гладя руками, будто стараясь впечатать текстуру его кожи в подушечки своих пальцев. Кояма выпустил его из хватки своих губ, чтобы осторожно коснуться затылка и запустить пальцы в волосы Накамару, другой рукой в это время исследуя его тело. Он улыбнулся, посмотрев на Накамару и отметив про себя возбужденное дыхание и пылающие от наслаждения щеки. От внимания Коямы не укрылось, что губы Накамару шевельнулись в желании что-то сказать, но смущение помешало ему. Ну конечно, кто бы мог подумать, что после стольких лет знакомства и дружбы, дело закончится сексом в онсэне? Или даже больше — они будут заниматься любовью. С каждой лаской, которую получал Накамару и которую сам робко дарил Кояме, он все больше осознавал те скрытые чувства, которые всегда испытывал к нему, и, кроме того, он понял, что ревнует — к его неразлучному другу Шигеаки. Кояма немного приподнял Накамару, и тот послушно выбрался из воды, подальше от искусственного света. Здесь им светила лишь луна. Оба были возбужденные, растерянные, желающие большего друг от друга, даже если это означало еще глубже погрузиться в пучины удовольствия. — Я люблю тебя, — прошептал Кояма, усаживаясь сверху и прижимаясь к Накамару всем телом. Снова поцеловал его в губы, а потом отстранился, чувственно облизываясь, прислушиваясь к ощущениям своего тела, которое так нежно ласкал Накамару. Оба все еще были замотаны в полотенца, и, разумеется, Накамару, несмотря на накатывающее возбуждение, оказался наиболее застенчивым. Кояма же легко освободил себя от ненужной преграды и опять улегся на Накамару, чтобы вновь его поцеловать, пока тот поглаживал его спину, вызывая дрожь. Прерывисто дыша в шею Накамару, Кояма принялся разрабатывать свой вход одним пальцем, при этом жутко краснея. — Я никогда не думал... М-м-м… Что буду делать это с тобой… — Я тоже не думал, — пробормотал Накамару, обхватывая ладонями его лицо для нового поцелуя. Кейчиро судорожно вдохнул, чувствуя дискомфорт от проникновения собственного пальца. — Хочешь, чтобы… это сделал я?.. — смущенно прошептал Накамару. — M-м-м... Нет... Все... м-м-м... в порядке... — Ты такой красивый, — улыбнулся Накамару, поглаживая его лицо. — А? — Кояма прижался щекой к ласкающей ладони, добавляя второй палец и вводя его внутрь круговыми движениями. — М-м-м! Дурачок… — Может быть, — прошептал Накамару, усаживая Кояму поудобнее, и принялся целовать и ласкать своим языком кожу его сосков. — М-м-м, — тело Коямы вздрогнуло в его руках. Выдержка постепенно таяла в желании доставить другому самое большое удовольствие. Рука Накамару опустилась на вставший член Коямы, нежно пробежалась по нему пальцами, прежде чем задать нужный ритм. Он мог чувствовать, как пот льется с них обоих, и слышать короткие стоны удовольствия, издаваемые Коямой. Возбужденно дыша, тот вытащил из себя оба пальца. — Ты готов? — прошептал Накамару, получая утвердительный кивок. Очень осторожно Кояма опустился на член, обхватывая его своими внутренними стенками и дрожа всем телом. Он судорожно сжал пальцами плечи Накамару, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — Кей... чиро, — Накамару снова погладил его лицо и нежно поцеловал в губы. Кояма втягивал воздух с такой силой, что каждый выдох касался кожи Накамару. — Тихо, тихо, — прошептал тот, продолжая свои ласки. — Просто... расслабься и... позволь мне… — Накамару медленно протолкнул свой член внутрь узкого входа. Такая узость была естественной, учитывая, что это был первый раз Коямы, но в то же время она причиняла неудобство. Накамару чувствовал, что его член слишком сжат тугими стенками, но тем не менее это ощущение было приятным и возбуждающим. Устроившись удобнее, Накамару обхватил бедра Коямы и начал вбиваться в него, слушая его стоны, глядя на щеки, красные от возбуждения, ощущая дрожь от удовольствия… Все, что Накамару хотел в тот момент, — обнять его крепко и сказать, что больше никогда не позволить сбежать от себя. Он настолько любил Кояму, что хотел, чтобы тот принадлежал только ему, и одновременно хотел всего для него. Когда Кояма привык к проникновению, именно он установил свой собственный ритм, опираясь на плечи Накамару, целуя в губы тогда, когда хотел, пока его члену оказывали особое внимание. Никого не было в этом месте, кроме них, целиком отдающихся друг другу. Они не заметили, когда именно стоны обоих слились в один, а губы начали оставлять следы-метки на их телах. Кояма издал тихий стон, давая Накамару понять, что скоро кончит, и тот сильнее сжал набухший член в руке. — Я... Я сейчас ко... — Я знаю, — движения Накамару сосредоточились на головке, при этом он наблюдал, как все тело Коямы содрогается на нем, а мышцы сжимаются изнутри, затрудняя проникновение. — Н-нет... Не надо так делать! М-м-м, — руки Коямы вцепились в Накамару, и через мгновение он кончил, чувствуя мурашки, пробежавшие по спине к головке члена. Накамару продолжил двигаться в теле Коямы и вскоре кончил вслед за ним, утопив свой последний стон в поцелуе. Они пытались справиться с дыханием, но никак не могли это сделать, опьяненные острым ощущением близости любимого человека. Волоски на их коже топорщились, стоило лишь слегка коснуться друг друга, и этот факт вызывал у обоих смех. — Я люблю тебя... Кейчиро, — прошептал Накамару, перебирая пальцами его волосы. — Я тоже, Юи-кун, — пробормотал Кояма. — Юи-кун?! — Тсс, — Накамару заставили замолчать, приложив палец к его губам. — Тебе не нравится, как это звучит? — Ну… вообще-то, не очень, — признался Накамару. — Тогда, — Кояма пригладил его волосы, зачесывая назад, — я буду называть тебя по имени, потому что так делают только самые близкие люди. — Он поцеловал Накамару в лоб, чувствуя дрожь, когда тот мягко погладил его по спине. — Хорошо? — Да, так гораздо лучше, — сказал тот, запечатывая момент сладким поцелуем.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		10	(100%)
Всего:		10

@темы: День Накамару Юичи

---

Карта эмоций Накамару Юичи - карта эмоций

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Карта эмоций Накамару Юичи Автор: *** Форма работы: карта эмоций Персонажи: Накамару Юичи Размер: 469 х 493 Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		17	(100%)
Всего:		17

@темы: День Накамару Юичи

---

Полтергей - фанфик

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Полтергей Автор: *** Бета: *** Форма работы: фанфик Пейринг / Персонажи: Накамару Юичи, Каменаши Казуя, ОЖП Размер: мини - 1099 слов Категория: джен Рейтинг: PG-13 Жанр: юмор Краткое содержание: борьба с потусторонними силами - дело нелегкое и неблагодарное, но расслабиться и сдаться - тоже не выход. Читать? - Каме!.. Каме, не бросай трубку! Это я, Юичи Накамару, извини, что так поздно. Я тебя разбудил, да?.. Извини… Просто у меня здесь… что-то странное. Мне кажется, это полтергей! Каме что-то неразборчиво промычал в ответ и задумался. - Может "полтергейст"? - наконец неуверенно предположил он. - Полтергей! Я в этом абсолютно уверен, - голос Накамару снизился до шепота. – Каме, мне страшно. Ты не мог бы приехать? Каме еще раз обдумал происходящее. Если не обращать внимания на здравый смысл и критический анализ ситуации, то получалось, что в квартире Накамару внезапно объявился, да еще и разбушевался полтергей. Стоило ли туда ехать при таком раскладе? Однозначно - нет. - Юччи, ты пьян? Никогда еще не слышал подобного бреда. Ляг и проспись. Тоже мне, надо было такое придумать - полтергей! Больная фантазия у тебя, не иначе - дурное влияние Танаки, - Каменаши зевнул и, выключив телефон, с головой накрылся одеялом. Пригнувшись, Накамару с нарастающим отчаянием вслушался в короткие телефонные гудки. Летающий по комнате полтергей манерно хихикал и брызгал во все стороны духами. Ну почему, почему у него в квартире не мог появиться нормальный традиционный полтергейст, а не это недоразумение? Накамару предпочел бы огонь по стенам, шумящую воду и сами собой перемещающиеся предметы, в этом, в конце концов, не было ничего странного или предосудительного. Полтергейсты встречаются, с этим уж ничего не поделаешь. Но полтергей! И что теперь делать с ним? Пропахший духами и до полусмерти зацелованный Накамару уже успел ударными темпами прошерстить интернет по поводу борьбы с полтергейстами и на самом деле нашел много полезного, вот только на полтергея ни один из этих методов действовал. Хотя нет, от "задабривания лаской" полтергей начал хихикать еще манернее, срываясь на взвизгивания, и попытался расстегнуть на Накамару рубашку экзорциста поневоле. Нашего экзорциста поневоле такой эффект совсем не устроил. Собственно, после этого он и решил позвонить Каме… и тот ему не поверил. А уж если даже Каме не захотел помочь, звонить остальным было вообще бесполезно. Разве что Коки, но... если в агентстве узнаю, что они с изгоем общаются... В общем, полтергей мог оказаться совсем не самым страшным! Хотя именно Коки как раз мог что-то об этом знать, не зря же он увлекался всякой мистикой. И все же… Джули Китагава хуже, чем три полтергея. Или даже три с половиной. Однозначно. Так что же все-таки делать?! Полтергей продолжать носиться по углам, наводя в обычно простой и стильной квартире какой-то свой полтергейский антураж, от чего все вокруг потихоньку начинало напоминать гримерную травести-дивы на пенсии. И честно, Накамару не хотелось даже думать о том, что случится, когда тому надоест возиться с квартирой и он пристально сосредоточится на ее владельца. Если облачение в розовые частично пушистые одежды любой джоннис может пережить без особых моральных страданий и даже ощущения новизны, то вот к интимным отношениям со всякими там полтергеями Накамару был не готов. Да и в целом, положа руку на сердце, он был не готов к интимным отношениям не только с полтергеями, но и просто с геями, с девушками был чуть-чуть готов, но при мыслях о том, что будет, если слухи доплывут до агентства, падало не только воодушевление. В общем, полтергей явно заявился не по адресу. Лучше бы к Уэде пожаловал. Если полтергеи любят брутальных мужчинок, не чурающихся блесток, то эти двое точно бы нашли друг друга. И все же проблема по-прежнему находилась в его квартире и требовала решения, причем немедленного. Если кто-нибудь про это узнает, скандала не избежать. Причем неизвестно, что хуже: отношения с полтергеем или сама вероятность скандала. Накамару вздохнул. И почему он такой невезучий? Вернее сказать, везучий на то, на что лучше бы не везло. Итак, чего вообще могут бояться полтергеи? Воды или огня? Может быть молитв? Или... На всякий случай Накамару решил испробовать все по очереди. В течении следующего получаса соседям обычно тихого и спокойного Накамару довелось услышать из-за стен и монотонные буддийские молитвы, и плеск воды, от струй которой полтергей уворачивался, возбужденно хихикая… Зажигалку Накамару спрятал подальше сам, ибо огненное облако вспыхнувших в воздухе духов его не вдохновило. Далее до гипотетических любознательных соседей донесся глухой стук упавшего на пол тела, это полтергей все-таки решил перейти к более активным действиям. Извивающийся под оказавшимся внезапно сильным невидимым телом Накамару потерял сначала разорванную в клочья рубашку, потом штаны и теперь с обреченным пыхтением пытался отсрочить утрату трусов, уже угрожающе трещащих по швам. В наибольший ужас Накамару приводило не только то, что, судя по всему, произойдет с ним уже вот-вот, но и мысль о том, что после этого полтергей запросто может никуда не деться, а останется с ним навсегда. НАВСЕГДА! Одно это давало полуголому Накамару силы продолжать свое сопротивление, пусть и не очень успешное. Позор! Впереди ждал только позор! И тут раздался звонок в дверь. Полтергей отвлекся, на секунду ослабив хватку и позволив Накамару поспешно вывернуться из излишне любящих объятий и устремиться к двери. Кто бы там не стоял сейчас за его порогом, Накамару будет рад, даже если там внезапно обнаружится сам Джонни Китагава. Однако за дверью оказалась всего лишь Мико, его соседка снизу, крайне недовольная постоянным грохотом посреди ночи. Вид всклокоченного Накамару в живописно надорванных трусах и с безумным взглядом смутил бедную девушку, заставив прикрыть глаза рукой. - Накамару-сан, у Вас все в порядке? – перейдя с крика почти на шепот, спросила она. Накамару внезапно осенило. - Мико-сан! – радостно воскликнул он. - Да? - Мико-сан!!! - Да, я слушаю! - Мико-сан! Мне кажется только Вы мне сможете сейчас помочь! С решительным видом Накамару шагнул к потрясенной девушке и прижался губами к ее губам. Глаза Мико возмущенно расширились, а руки уперлись в грудь, пытаясь оттолкнуть нахала. В то же мгновение за спиной Накамару раздался возмущенный вой, и их обоих от души окатило остатками духов. Мико изумленно замерла и даже прекратила попытки вырваться. - Что это такое, Накамару-сан? - спросила она, как только тот прекратил поцелуй. – У вас в квартире злой дух? Накамару кивнул и, наконец не выдержав, позорно заплакал. Брезгливо стряхнув с волос капли духов, Мико решительно кивнула и поцеловала взрослого, практически голого и взахлеб рыдающего мужчину сама, заставив полтергея еще раз печально взвыть и исчезнуть, втянувшись в какую-то странную призрачную воронку. Удивленный Накамару, не веря своему счастью, вытер слезы и… посмотрел вниз, внезапно осознав, в каком виде он целуется с девушкой в коридоре. Девушка (по всей видимости, тоже посмотревшая вниз) ойкнула и, точно вспомнив что-то важное, начала отступать к лестнице, попутно уверяя непрерывно извиняющегося Накамару, что она не в обиде, надеется, что злой дух больше не вернется, и вообще не имеет больше никаких претензий по поводу сегодняшнего шума. Наконец захлопнув дверь в квартиру, Накамару привалился спиной к холодной стенке. Ну и ночка... Врагу не пожелаешь. Он осторожно прислушался. В квартире было тихо, сильно пахло духами, и только войдя в спальню, он обнаружил на стене сделанную противным розовым цветом надпись: "Фу-фу-фу, прощай навеки, подлый изменщик!"

Вопрос: Понравилось?

1. Да		19	(100%)
Всего:		19

@темы: День Накамару Юичи

---

The compass of love - коллаж

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: The compass of love Автор: *** Форма работы: коллаж Персонажи: Накамару Юичи Размер:1440/ 900 Категория: джен Рейтинг: PG-13 Исходники: 1, 2, 3, 4, 5 Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		17	(100%)
Всего:		17

@темы: День Накамару Юичи

---

Похмелье - перевод фанфика

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Похмелье Переводчик: *** Бета: *** Источник: The Morning After – ladyc2 Пейринг / Персонажи: Нишикидо Рё / Накамару Юичи, Тагучи Джунноске, Уэда Тацуя Рейтинг: PG-13 Категория: слэш Жанр: ангст Краткое содержание: Такое могло случиться только по пьяни. Читать? Резкое дребезжание будильника вонзилось в голову Накамару, будто шило для колки льда. Он вяло махнул рукой в сторону тумбочки, пытаясь прекратить этот шум, но не нащупал ничего, кроме воздуха. В чем дело? Очень медленно Накамару приоткрыл один глаз. Что ж, похоже, это не его спальня. Должно быть, он у кого-то заночевал. Накамару попытался сконцентрироваться и припомнить, чьи же это спальня, кровать и тумбочка соответственно, но не добился особого успеха. Впрочем, раздавшийся рядом стон и внезапное прекращение невыносимого звона вдохнули новую жизнь в его мыслительные процессы. Для начала стон был определенно мужской, хотя и звучал не очень похоже на кого-то из одногруппников... «Единственный способ узнать наверняка – это обернуться», - решил Накамару. Бесконечно осторожно он начал двигаться, уронив голову обратно на подушку сразу же после того, как она развернулась в нужном направлении. Скорее всего, в подобный момент ему положено было бы запаниковать, но дьявольское похмелье значительно притупило деятельность нервных центров, отвечающих за панику. Вместо этого Накамару сосредоточился на другом обитателе кровати, который сейчас сидел спиной к нему, сжимая голову руками. Незнакомец, худой и темноволосый, в целом казался смутно знакомым. Накамару был уверен, что откуда-то знает его, только не может вспомнить откуда… ну, то есть, пока тот не заговорил. - Блядь! - выругался парень с характерной интонацией Нишикидо Рё из Kanjani8. - Рё? По всей видимости, Нишикидо еще не осознал, что не один в комнате, если судить по тому, как он подпрыгнул и от удивления развернулся буквально в воздухе. - Какого черта ты здесь делаешь? - завопил он. Накамару закрыл глаза, и не только из-за того, что от громкого голоса его головная боль усилилась. Дело в том, что, когда Нишикидо подпрыгнул и особенно — развернулся, Накамару осознал, что тот обнажен не только от пояса вверх. Как впрочем, — внезапно дошло до него — и он сам. - На самом деле… я не помню. По крайней мере, Нишикидо, кажется, расслабился в сравнении со своей первоначальной реакцией. Во всяком случае, пока Накамару не добавил: - Может быть, ты хоть наденешь какие-нибудь штаны? Накамару услышал прерываемое ругательствами копошение и, когда оно прекратилось, снова открыл глаза, обнаружив Нишикидо, теперь, слава богу, облаченного в трусы, который оглядывал комнату так, как будто он не мог решить, на каком именно месте безопасно остановиться взглядом. Нишикидо откашлялся. - И что, мы?.. - Без понятия. Теперь Нишикидо обернулся и посмотрел прямо на него. - Ты не помнишь? - уточнил он с изрядной долей недоверия в голосе. Накамару покачал головой. - Последнее, что я помню, это как Каме заставил меня выпить какой-то странный зеленый коктейль. - Да, кажется, я тоже выпил многовато этой дряни, - согласился Нишикидо, падая обратно на кровать. Недолго помолчав, он добавил: - Под «многовато» я имею в виду тот единственный бокал. Они оба погрузились в неловкое молчание. Накамару не имел ни малейшего понятия, как ему следует себя вести: не каждый день (или просто никогда, если говорить честно) он предавался случайному сексу по пьяни, да к тому же с коллегой по агентству. Похоже, Нишикидо испытывал сходные чувства. - Может быть, все не так, как кажется? - предположил тот спустя некоторое время. Обернувшись к Накамару, он окинул его пристальным, изучающим взглядом. - У тебя не болит? Ну, знаешь, там, внизу? Накамару слегка поерзал, прислушиваясь к реакции своего тела, и покачал головой. - Нет. А у тебя? - Нет! - казалось, Нишикидо находит само это предположение оскорбительным. Возможно, так и было. Накамару честно не мог сказать, что до этого хоть когда-нибудь задумывался над… будь то гомо- или гетеросексуальными предпочтениями Нишикидо. И тем не менее все это ерзание привлекло его внимание к кое-чему еще. - Но я весь липкий. Вероятно, мы все-таки что-то делали… Накамару никогда не признался бы в этом, но ему очень хотелось, чтобы Нишикидо перестал стенать. Неужели даже сама мысль о сексе с ним была настолько ужасной? *** Не стоит и говорить, что в этот день танцевальная репетиция с KAT-TUN для Накамару не заладилась с самого начала. Если бы сложность состояла только в похмелье, он, вероятно, еще мог бы справиться, но хореография к их последней песне включала слишком много толчков бедрами. Это конкретное движение и так никогда не являлось сильной стороной Накамару, но сейчас, когда каждый толчок сопровождался всплесками туманных воспоминаний о прошедшей ночи, это было уже чересчур. Он совсем не удивился, когда во время перерыва к нему подошел Тагучи. - Все в порядке? Накамару кивнул. - Просто жуткое похмелье, - он надеялся, что Тагучи поверит в эту… в лучшем случае полуправду. - Да, вечеринка вчера вышла просто сумасшедшей! Возможно, нам не стоило планировать ее за день до того, как нужно будет разучивать новую хореографию. - Да уж, - согласился Накамару. - Не волнуйся и не перенапрягайся, Накамару-кун. Если что, мы тебя прикроем. Тагучи одарил его одной из своих широких улыбок, и Накамару жутко захотелось его пристукнуть. Ну почему тот не страдал так же? Ему казалось крайне несправедливым, что остальные участники KAT-TUN, похоже, чувствовали себя вполне прилично. Накамару задумался, а столкнулся ли Нишикидо с такими же проблемами? И мысли о нем сами собой привели его к другим мыслям, которым было совсем не место на танцевальной репетиции. Черт бы побрал эти толчки бедрами! Накамару схватил свою бутылку с водой и сделал глубокий глоток, надеясь, что недавние размышления не отражаются у него на лице или, не дай бог, в других частях тела. *** Танцевальная репетиция перешла в обсуждения и съемки для журналов, и Накамару испытал искреннее облегчение, когда наконец все закончилось и можно было уйти. В какой-то момент этого бесконечного дня он решил, что необходимо позвонить Рё, все обсудить и прояснить ситуацию. В конце концов, они оба - взрослые разумные люди, так что нет никакого смысла истерить или пытаться избегать друг друга. На самом деле, возможно, им в принципе следовало общаться чаще, потому что раз они зашли так далеко, то явно обнаружили какие-то точки соприкосновения. Накамару не считал себя человеком, готовым прыгнуть в кровать с первым встречным. Поэтому он вполглаза наблюдал за тем, как Каме собирает свою сумку, чтобы потом якобы случайно выйти с ним вместе и попросить телефон Рё. Накамару не был уверен, есть ли у Каме его номер, но это было вполне вероятно, а он не хотел спрашивать у Тагучи. Единственным возможным объяснением для его желания получить номер Рё, было то, что Рё якобы проявил интерес к играм на выживание и Накамару собирался поделиться с ним информацией. Но если бы он спросил Тагучи, тот мог бы удивиться и что-то заподозрить потом, когда Рё так и не появится ни на одной из их будущих игр. Каме, с другой стороны, не интересовался подобными вещами и, соответственно, никогда не узнает, что Накамару соврал. Собирающийся рядом Уэда что-то тихо мурлыкал себе под нос. - Ты поёшь слишком громко, - пожаловался Накамару. - И вообще, откуда такое хорошее настроение? Уэда ухмыльнулся. - Просто приятно в кои-то веки оказаться не самым худшим при разучивании танца. - Вот злюка, - пробурчал Накамару. - Все еще мучишься похмельем? - Уэда выглядел так, как будто все это чрезвычайно его забавляет. - Сколько же ты выпил вчера вечером? - Слишком много! - Ну, если это может послужить утешением, Kanjani8, вероятно, чувствуют себя еще хуже, - успокоил Уэда и заговорщицки наклонился к Накамару. - Они так наклюкались, что Нишикидо даже начал ко мне приставать. Можешь в это поверить? Накамару застыл. «Ну конечно! - упрекнул его же собственный здравый смысл. - А ты что подумал? Что и правда ему понравился?» Нишикидо, скорее всего, подбивал клинья ко всем, кто там присутствовал, но только Накамару оказался достаточно пьяным или просто глупым, чтобы на это повестись. Рядом с ним Уэда нахмурился. - Или это был Окура? - усомнился он и закинул сумку на плечо. - Как бы то ни было, главное, они были вдупель пьяными. Когда Уэда наконец попрощался и вышел, Накамару тяжело брякнулся на кушетку. Возможно, он должен был почувствовать себя лучше от того, что Уэда спутал Рё с кем-то еще, но этого не случилось. Зато произошедшее открыло ему глаза на горькую правду: шансы на то, что из его пьяного перепиха с Рё что-то может действительно вырасти, скорее всего, стремились к нулю. Накамару не мог поверить, что в самом деле начал задумываться над тем, что из этого в принципе может хоть что-нибудь выйти. Надо ли говорить, что он даже не шелохнулся, когда Каме направился к выходу. *** После того как Накамару вернулся домой, ему начало казаться, что он двигается как автомат: закинуть одежду в стирку, убраться, поесть… все проходило мимо туманной тенью, в то время как его мозг буквально взрывался от мыслей о прошедшей ночи и острого разочарования от осознания того, что на этом все и закончится. В конце концов он плюхнулся на диван и включил телевизор, надеясь, что там будут показывать что-нибудь достаточно интересное, чтобы отвлечься от любых мыслей. Когда зазвонил телефон, Накамару без особого желания поднял трубку, даже не посмотрев на номер звонящего. - Алло? Ответом ему было молчание. - Алло? - попробовал Накамару еще раз. На этот раз он услышал, как на другом конце прочистили горло, а потом осторожно сказали: - Привет… это… ну… Нишикидо. Накамару тут же выпрямился на диване, и впервые за весь вечер его внимание сосредоточилось на чем-то конкретном. - Нишикидо? - Ну да… Я попросил твой номер у Каме. Надеюсь, ты не возражаешь. Накамару помотал головой, хотя Рё и не мог этого видеть. - Нет-нет, все в порядке, - поспешно заверил он. - Я… гм-м… похоже, вспомнил немножко больше о том, что происходило… ну… знаешь… гм-м… прошлой ночью. - Правда? - Накамару не очень доверял собственному голосу, поэтому старался ограничиваться короткими и простыми фразами. - Ну да… и я… ну, точнее, мы… вытворяли… ну… кое-что… похоже… - Похоже? - Накамару захотелось рассмеяться над тем, как нервно и неуверенно звучал голос Рё в телефонной трубке. Напряжение в его теле начало мало-помалу ослабевать, когда до него дошло, что, возможно, он не единственный весь день пытался справиться с воспоминаниями о том, что случилось ночью. В тоне Рё прорезалась нотка раздражения: - Знаешь, ты мог бы хоть чуть-чуть мне с этим помочь. - И почему я должен это делать? Рё застонал. - Вся ваша группа - сплошные садисты, да? - Ну, практически, - согласился Накамару. На другом конце трубки резко втянули воздух и после секундного молчания выдали: - Ну тогда, видимо, глупо было бы с моей стороны приглашать тебя на свидание. - Ты хочешь пригласить меня на свидание?! - Накамару, конечно, нравился их телефонный треп, но это звучало как-то совсем уж удивительно. - Нет, - язвительно буркнул Рё, - мне просто до крайности нравится заикаться по телефону! Набравшись смелости после такого признания, Накамару тоже решил рискнуть. - Ну, если тебе трудно выражаться, то сам же знаешь, что люди говорят в таких случаях… - И что? - Поступки — очевиднее слов, - ответил Накамару и почувствовал, как его собственный голос немного дрогнул на последнем слоге, а нервы скрутились в тугой пучок. Некоторое время в трубке царило глухое молчание, а потом… - Давай мне адрес и считай, что я уже у тебя.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		20	(100%)
Всего:		20

@темы: День Накамару Юичи

---

News Zero 12.08.2015 - Aoi Shushi wa Taiyo no Naka ni Aru - субтитры

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: News Zero 12.08.2015 - Aoi Shushi wa Taiyo no Naka ni Aru Переводчик: *** Бета: *** Источник: Algernon no fansub Форма работы: субтитры Размер: 1280 х 720, 239 Мб Продолжительность: 09:29 Ознакомиться? Скачать из папки?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		24	(100%)
Всего:		24

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Ох уж эти детки! - фанфик

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Ох уж эти детки! Автор: *** Форма работы: фанфик Размер: миди (4018 слов) Пейринг/персонажи: Тагучи Джунноске (Джунно)/Уэда Татсуя (Уэпи), Накамару Юичи/Каменаши Казуя (Каме) Категория: слэш Рейтинг: PG-13 Жанр: романтика, фантастика, ангст Краткое содержание: Каме и Уэда ведут себя как дети. Но, постойте-ка… как? Примечание: 1. Написано вот по этим http://static.diary.ru/userdir/6/7/1/6/671648/83951076.jpg, http://static.diary.ru/userdir/6/7/1/6/671648/83951077.jpg артам. Читать? На экране застыли титры – Накамару нажал на паузу. - Ну… как? – робко спросил он, когда молчание затянулось. Это был его первый опыт работы с мэйкингом, да еще такой объемный и сложный. Честно говоря, если бы он знал, что ему предстоит, поостерегся бы вообще с этим связываться. - По-моему, получилось суперкруто, - очнувшись, засиял Тагучи. – Ты очень здорово все оформил, и эти надписи, и даже карты, и… - Обязательно было показывать все эти обсуждения по телефону и вообще… вот это? – Уэда раздраженно махнул рукой в сторону телевизора. - Но… я же хотел… - попытался объясниться Накамару, мгновенно расстраиваясь. - А эти ваши «вы хоть разговариваете друг с другом?» - Каменаши нахмурился. – Ты уверен, что поклонникам это понравится? - Но… Каме, я же… - Накамару прикусил губу и совсем сник. Последнюю неделю он не вылезал из монтажной, сдавать работу нужно было послезавтра, и то, что она настолько не понравится сразу двум одногруппникам, оказалось полной неожиданностью. – Извините. Я переделаю… - Эй-эй, какое еще «переделаю»?! – Возмутился Тагучи. – Отличная работа, даже не вздумай! И потом, - он обернулся к Каменаши и Уэде, сидящим по разным сторонам дивана. – Чем вы не довольны? Вы действительно почти не общались! Хорошо, что Накамару-кун попросил стафф принимать участие в вашей работе, иначе бы вы и слова не проронили! Не хотите его поблагодарить? Уэда цыкнул и отвернулся, Каменаши сделал вид, что увлечен ответом на пришедший имейл. Тагучи разочарованно покачал головой, переводя взгляд с одного на другого. - Ведете себя как маленькие дети… даже хуже! Причиняете столько проблем, а в итоге дуетесь и обвиняете во всем других. Должно быть стыдно. Он грустно посмотрел на Уэду, который, поджав ноги, бесстрастно рассматривал ковер на полу, а потом встал и направился к встроенному шкафу. - Ладно, время позднее, давайте ложиться. И раз все остаются у меня, будете спать здесь вдвоем, футоны я дам, - ему никто не возразил, и настроение Тагучи тоже упало. Он надеялся, что Уэда попросится к нему в комнату и можно будет хотя бы украдкой посмотреть на него во сне. Но – увы. Под хмурыми взглядами Каменаши и Уэды он расстелил постели, выдал чистые полотенца и, пожелав спокойной ночи, вышел вместе с Накамару. Его собственная кровать была достаточно широкой, чтобы на ней без труда легли хоть все четверо, но это выглядело бы куда более странно, чем то, что Тагучи собирался делить ее с одним из одногруппников. Переодетые в домашние штаны и футболки, они лежали по разным сторонам, чинно укрытые разными же одеялами. В соседней комнате царила почти зловещая тишина – Тагучи даже не слышал, ходили ли Каменаши и Уэда в ванную. - Они же не поубивали друг друга, да? – робко поинтересовался он, подавляя в себе желание встать и посмотреть, как там дела. - Всерьез считаешь, что они сделали бы это бесшумно? – фыркнул Накамару и повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. – Не волнуйся, Тагучи-кун. Пусть побудут вдвоем – детям как раз на пользу такие уроки. Тагучи глубоко вздохнул и натянул одеяло повыше. Конечно, Накамару прав, но тревога, которую он испытывал всякий раз, когда с Уэдой, по его мнению, творилось что-то неладное, не давала ему покоя. Промаявшись полночи без сна, Тагучи уснул только под утро, отчаянно желая, чтобы новый день принес им мир и покой. *** Где-то надрывно плакал ребенок. «Или даже двое детей!» - сквозь сон поправил себя Тагучи, вяло соображая, у кого из соседей внезапно появилась сразу парочка карапузов. А может, это на улице?.. Но так громко! Плач не смолкал, кажется, даже становился громче, и Тагучи пришлось разлепить глаза. Рядом зашевелился Накамару. - У тебя что, соседи с детьми? – пробормотал одногруппник, зарываясь в одеяло с головой. – И такие тонкие стены… Не может быть! У него звукоизоляция – и очень хорошая! – он специально позаботился об этом, когда переезжал, чтобы можно было играть в приставку без наушников и… пианино. Тагучи иногда позволял себе мечтать о том, что когда-нибудь в углу его гостиной появится этот инструмент цвета слоновой кости и тонкие пальцы будут брать на нем аккорды, играя что-нибудь бесконечно прекрасное… В соседней комнате раздался непонятный шум, а затем плач усилился. В соседней комнате?! Тагучи кубарем скатился с кровати. - Это не у соседей, - выдохнул он. – Накамару-кун, вставай! Быстро! И, не дожидаясь, пока одногруппник выберется из кровати, рванулся к двери. Он успел влететь в комнату как раз в тот момент, когда неизвестно откуда взявшийся ребенок, почему-то утопающий в белой футболке Уэды, потянул на себя шнур от DVD. Плеер медленно пополз со своей подставки, угрожая обрушиться прямо на голову малышу. Тагучи даже не успел толком испугаться или удивиться. В три шага перепрыгнув всю комнату, он сгреб ребенка в охапку и быстро прикрыл собой. В следующую секунду плеер благополучно рухнул вниз, больно долбанув Тагучи по плечу, и, издав жалобный хруст, приземлился на пол. На какое-то мгновение вдруг стало тихо-тихо – так, что Тагучи успел наконец испугаться и решил, что его выходка ранила малыша, но тот трепыхнулся в руках, а позади раздался чей-то обиженный плач. - Что здесь… Тагучи, какого хрена тут происходит?! Тагучи медленно сел и машинально поднял ребенка, усаживая к себе на колено. Тот доверчиво вцепился пухлой ручонкой в его ладонь и притих. Напротив, на одном из футонов, в ворохе одежды, принадлежавшей Каменаши, сидел второй малыш и горько плакал. - Тагучи, откуда эти дети и где Тат-чан и Каме?! – голос Накамару почти сорвался на ультразвук, а лицо буквально перекосило от шока. Тагучи перевел взгляд с одного ребенка на другого и вздрогнул. Такого просто не могло быть, однако же эти мальчики определенно не были ему незнакомы. Совсем недавно они просматривали свои детские фотографии для одного из журналов, и Тагучи прекрасно помнил кое-чьи мордашки. Особенно того, кто сейчас так трогательно прижимался к его животу и груди, смирно восседая на колене. - Не кричи, - поморщился он. – Я знаю, это все странно, но, по-моему, это и есть Тат-чан и Каме. Только они почему-то стали… детьми. Накамару хотел возмутиться и даже открыл для этого рот, но плачущий малыш вдруг протянул к нему ручки и стало резко не до этого. Подхватывая ребенка с пола, Накамару почувствовал, что дрожит от волнения. Малыш мгновенно замолчал и заерзал, утраиваясь в теплых объятиях поудобнее. Накамару растерянно ткнулся носом в темную макушку и осторожно вдохнул сладковатый детский запах. Совсем не тот, что обычно исходил от взрослой версии Каме, но все равно – такой волнующий… и родной. - Ну… и? – медленно проговорил Тагучи. – Что нам теперь делать?.. *** Дети, посаженные на диван рядышком, вели себя точь-в-точь как Каменаши и Уэда. Сначала дружно надулись, а потом отползли друг от друга подальше, причем Татсуя сделал это с такой прытью, что Тагучи едва успел подхватить в очередной раз попытавшегося покалечиться ребенка. - Перестань меня пугать, - тихонько прошептал Тагучи, чувствуя, как сердце в груди заходится от страха. Мальчик вскинул голову и агукнул, демонстрируя своему спасителю очаровательную улыбку и пару крошечных резцов во рту. Тагучи расцвел в ответ и крепче прижал к себе маленькое тельце. – Эй, так не честно! Я не могу тебе сопротивляться, совсем не могу… - Тагучи, - сухой голос Накамару выдернул его из розового мира. – Ты выглядишь странно. Напоминаю, что это твой одногруппник, а не плюшевый мишка. Тагучи слегка покраснел и смущенно откашлялся. - Прости, Накамару-кун. Я просто люблю… детей, да! Накамару скептично фыркнул, глядя как мини-копия Уэды вцепляется в волосы парня и довольно сильно их тянет. Тагучи при этом, впрочем, даже не попытался ничего сделать, демонстрируя обычную реакцию на любые выходки своего подчас несносного одногруппника. - Нам нужно решить, как быть. Я не представляю, что произойдет через пару дней, когда выходные кончатся и нам нужно будет ехать в Агентство… Никто не поверит, что это и есть Каме и Уэда-кун! Решат, что мы сошли с ума, и начнется такой скандал, страшно представить! Маленький Каменаши на диване неловко завалился на бок и захныкал, заставляя Накамару прервать паникующую речь и взять себя на руки. Тагучи фыркнул не менее скептично, когда увидел, с какой заботой Накамару поправляет на малыше безразмерную футболку и гладит по спинке, успокаивая. - Кажется, не только я путаю своего одногруппника с плюшевым мишкой, - начал было Тагучи, а потом глаза его округлились. – Ой… - Ты что? Тагучи, что случилось? – нахмурился Накамару, потому что выглядел тот до крайности странно. - Кажется… - Тагучи залился краской. – Кажется, Уэпи на меня только что написал… Накамару глупо открыл рот, а виновник происшествия беззаботно рассмеялся и заерзал – его произошедшее ничуть не смутило. Тем не менее ближайший час взрослые члены группы посвятили весьма прозаическим вещам, а именно интернету и заказу с первого попавшегося сайта хотя бы самого необходимого для детей. По счастью, и Тагучи, и Накамару уже давно были заботливыми дядюшками, поэтому совсем уж профанами в отношении младенцев не являлись. Судя по весу – спасибо рачительному Тагучи и его напольным весам, – а также по количеству зубов, мальчишкам было около семи-восьми месяцев. Они уже хорошо сидели и даже ползали, но еще не ходили. - Хотя вообще-то у них почти три года разницы, - сварливо заметил Накамару, как будто это дикое превращение в остальном было совершенно не странным. Тагучи же сказанное никак не прокомментировал, быстро щелкая мышкой по нужным позициям. Детское питание, пара бутылочек, памперсы, салфетки, одежда, игрушки… Общая сумма на все впечатляла. - Ого! – присвистнул Накамару. – Пожалуй, я воздержусь от создания семьи еще лет… несколько. - А что, у тебя есть кандидатка на роль жены? – пожал плечами Тагучи. Вопрос был слишком личным, и в обычное время он бы никогда его не задал, но та дикая ситуация, в которой они оказались, волей-неволей стирала обычные рамки вмешательства в жизнь друг друга. Накамару странно вздрогнул и отвел глаза, крепче прижимая к себе полусонного Каме. - Нет. Кандидатки нет, - тихо признался он и хотел было спросить то же самое у Тагучи, но тот, уже разделавшись с заказом, что-то нашептывал маленькому Татсуе, улыбаясь так счастливо и беззаботно, словно и ему тоже вдруг стало семь месяцев. Внезапно оказалось, что быть няньками не так уж сложно, единственное, что вызывало определенные трудности, – попытка обменяться детьми. Когда маленький Каме уснул, а Татсуя мирно играл на полу набором цветных пластиковых стаканчиков и тарелок для пикника под присмотром Тагучи, Накамару приспичило в туалет. - Тагучи, подержи его, - шепотом попросил он. – Я боюсь, Каме-чан проснется, если я уложу его на кровать. Одногруппник с готовностью закивал и осторожно перехватил спящего мальчика из рук Накамару. Каме потешно засопел и почмокал губками, заставляя Тагучи умиленно заулыбаться. - Какой ты хорошенький, Каме-чан! Такой кавайный! Сладкий-сладкий мальчик! Воркуя, Тагучи совсем не заметил, как маленький Татсуя вдруг бросил свои игрушки и начал внимательно наблюдать за ним, а потом… От громкого горького крика у Тагучи встали волосы дыбом. Мгновенно проснулся и тоже заплакал Каме, и Тагучи стал поспешно покачивать его на руках, но подхватить еще и горестно ревущего Татсую он уже не мог. - Уэпи… Уэпи, не плачь! Да что с тобой?! – Молодой человек присел рядом с мальчиком, пытаясь понять, что вдруг произошло, но никаких видимых причин для такой внезапной смены настроения не было. Если только… Тагучи перевел взгляд на Каме. - Накамару-кун! Накамару-кун, пожалуйста, выходи быстрее! – позвал он, чувствуя, что впадает в панику. Татсуя плакал все громче и отчаяннее, и выносить эту пытку не было никаких сил. – Накамару-кун! Накамару выскочил из туалета с мокрыми руками и расстегнутым ремнем и сразу бросился поднимать Татсую. Однако это не возымело ровным счетом никакого успеха: дети продолжили плакать, заходясь в рыданиях все сильнее. - Возьми, возьми у меня Казую! – Лихорадочно попросил Тагучи, протягивая ребенка одногруппнику. Накамару поспешно взял мальчика, передавая взамен Уэду. Тагучи подхватил малыша и тут же прижал его к себе, уткнувшись лицом в крошечное плечико. - Все, все… ну пожалуйста, не плачь! Ну? Ты же со мной… Словно все понимая, Татсуя мигом сбавил обороты, но еще долго-долго хныкал и отчаянно цеплялся за рубашку Тагучи при любой попытке посадить или уложить его куда бы то ни было. - Сумасшедший дом, - хмуро прокомментировал происходящее Накамару, который поглядывал на Тагучи и маленького Уэду с явным неодобрением. – Ты хоть понимаешь, что он заставляет тебя потакать своим капризам даже в таком возрасте? Тагучи промолчал, покачивая малыша на руках. Ему было наплевать на подобные выходки – и когда Уэда был взрослым, а уж сейчас... Лишь бы не отчаивался, лишь бы не плакал, лишь бы ему не было плохо или страшно… Спустя полчаса привезли заказ из интернет-магазина, и квартира Тагучи стала напоминать филиал яслей, но, по крайней мере, они смогли накормить детей и переодеть их в нормальную одежду. Остаток дня прошел довольно мирно – особенно после того, как Тагучи и Накамару разошлись с малышами по разным комнатам, справедливо решив, что так им будет спокойнее. *** Каме забавно морщил носик, пока Накамару кормил его из бутылочки. Это было странно и дико, но одновременно – так умиротворяюще, что против воли заставляло улыбаться. Наряженный в светло-голубой плюшевый комбинезончик с заячьими ушками, Каме был само очарование. Немного не допив, он отвернулся от соски и ухватился за пальцы Накамару, которые сжимали бутылку. Тот закрыл соску колпачком и освободил руку, позволяя малышу с ней поиграть. Каме с интересом дергал то один, то другой палец, стучал крошечной ручкой по широкой ладони и беззаботно смеялся. - Эй, разве ты не собираешься поспать? – Накамару глянул на часы – время было довольно позднее, а спал малыш давно. – Ты должен уже устать… Словно услышав его слова, Каме умилительно зевнул и потянул указательный палец Накамару в рот. - Нет-нет! Каме-чан, это тебе не соска! – запротестовал он, убирая руку от маленьких влажных губ и стараясь не краснеть. «Он всего лишь ребенок! О чем ты вообще думаешь?!» - мысленно одернул себя Накамару, но Каме тут же захныкал, обиженный тем, что у него отобрали «игрушку». - Так, только не плакать! Вот, держи! – Накамару ловко сунул в рот ребенку соску, и тот послушно зачмокал и немедленно замахал руками, цепляясь в конце концов за футболку Накамару. Тот вздохнул и подхватил Каме, принимаясь покачивать. Малыш мигом успокоился и сонно заморгал, явно собираясь заснуть. - Знаешь… я бы хотел, чтобы взрослым ты нуждался во мне так же, как сейчас, - Накамару нежно погладил ребенка по мягкой щечке. – Но я слишком труслив и малодушен, чтобы сказать тебе об этом. И… мне стыдно. Мне кажется, такой, как я, не должен быть рядом с тобой… Ребенок нахмурился, но глазки не открыл. - Эй… тебе снится что-то плохое? – Накамару перехватил малыша поудобнее и снова улыбнулся. Даже нахмуренный, маленький Каме был прекрасен. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, слышишь? Я очень этого хочу… Повисла пауза, в течение которой Накамару собирался с духом. Возможно, это было самое эгоистичное желание в его жизни. И самое важное. -…и еще я хочу, чтобы ты был счастлив именно со мной. Слова растворились в безответной тишине, но Накамару мог бы поклясться, что Каме в этот момент улыбнулся. Ему было чертовски холодно. Холодно и странно, а еще что-то жутко мешалось во рту. Каменаши открыл глаза и вздрогнул, потому что рядом с ним спал безмятежный Накамару, руку которого, между прочим, он совершенно собственнически сжимал в своей. Каме дернулся, и одногруппник тут же проснулся, сонно потряс головой и… самым наглым образом заржал! - Эй, ты… - возмутился было Каменаши, но получилось нечто нечленораздельное, а изо рта что-то выпало, заставляя рывком сесть на постели. И покраснеть. Он был абсолютно обнажен, а на детской трогательной подушечке, где почему-то до этого покоилась его голова, лежала желтая соска. И видимо, именно она выпала из его рта несколько секунд назад. Теперь реакция Накамару не казалась такой уж странной. - Ну хватит, - хмуро пробормотал Каме. – Я уже понял, что выглядел глупо, только не понял почему. Это что, розыгрыш? Накамару тоже сел, и от этой близости сердце Каме пропустило пару ударов. Они еще ни разу не просыпались вот так, в одной постели. Нельзя сказать, что он об этом никогда не мечтал, но… Накамару же натурал? Каме был убежден в этом на сто процентов: стоило только вспомнить, как тот реагировал на фансервис или на неловкий флирт между Тагучи и Уэдой. Вместо объяснений Накамару привстал и вытащил из-под себя одеяло, давая возможность одногруппнику прикрыться. - Ты в самом деле ничего не помнишь? Каменаши машинально натянул на себя одеяло и задумался. - Только то, что я злился на Тагучи, потому что он обозвал нас детьми, и то… и что мне было жаль, что я так по-свински обругал твою работу. Прости меня, пожалуйста. Накамару замотал головой. - Нет, я… все нормально. Но, Каме… все дело в том, что вчера утром вы с Уэдой превратились в детей! – и, стараясь не обращать внимания на ошеломленного одногруппника, он быстро пересказал события прошедших суток. - Этого… - начал было Каменаши, когда Накамару замолчал, но потом он снова посмотрел на соску, на полупустую бутылочку со смесью на кофейном столике, пару ярких игрушек и осекся. Это явно не было розыгрышем и… Он покосился на Накамару, который наблюдал за ним с каким-то странным выражением на лице, и окончательно стушевался. - Жаль, что ты совсем ничего не помнишь, - едва слышно пробормотал Накамару и встал с разобранного дивана. Каме нахмурился. Его не покидало ощущение, что он упускает что-то важное. Что-то, из-за чего они сейчас снова разойдутся – гораздо дальше, чем просто по разным квартирам. - Стой! – наплевав на сползшее одеяло, он резко потянулся и успел поймать Накамару за руку. Тот удивленно обернулся. – Стой, не уходи… Я действительно ничего не помню, но почему-то мне кажется, что я не должен тебя отпускать. Накамару порывисто выдохнул и прикусил губу. Сердце колотилось как бешеное, и сейчас, глядя в глаза растерянному, взъерошенному Каме, который смотрел на него так просяще, он не смог соврать. Но и сказать – не смог. Просто осторожно высвободил свою руку и очень нежно погладил его по щеке. - Юччи… - не веря, что это происходит на самом деле – с ними, в этой реальности, – Каме поймал ласкающие пальцы и порывисто прижал их к губам. - Так, значит, это такая привычка – тащить мои пальцы в рот? – внезапно хихикнул Накамару. Ему нужно было сказать хоть что-то, иначе происходящее могло зайти слишком далеко. Во всяком случае, это должно было произойти не здесь и не сейчас. Каме понимающе улыбнулся и убрал ладонь ото рта, хотя руку Накамару так и не отпустил. - Наверное, нам нужно убедиться, что Уэда тоже в порядке и поехать… ну, ко мне? – несмело предложил он. – Чтобы поговорить и… - Казуя, так, значит, ты вернулся?.. - голос Тагучи заставил обоих вздрогнуть и обернуться. Каменаши удивленно присвистнул. - Это точно не розыгрыш, - придерживая одеяло на бедрах, он подошел к одногруппнику и наклонился, разглядывая ребенка у того на руках. – Ну привет, Уэда-кун! – Каме тепло улыбнулся и скорчил смешную рожицу. Мальчик нахмурился, а потом… стукнул Каменаши прямо по лбу! - Уэпи! – ахнул Тагучи и резко шагнул назад. – Так же нельзя! Ай-яй, так плохо-плохо делать! Каменаши засмеялся и выпрямился, потирая место удара ладонью. - Я смотрю, некоторое вещи между нами не меняются в любом возрасте… Нэ, Уэда-кун? Малыш засопел и сердито дернулся, отворачиваясь. Тагучи погладил мальчика по голове и смущенно улыбнулся. - Прости, Каме-чан, он просто… - Он просто Уэда, - закончил за него Каменаши и махнул рукой. – Не думай от этом. Но… почему он не повзрослел? Тагучи удрученно покачал головой. - Я не знаю… - Полагаю, ты еще не сказал что-то, что обязательно должен ему сказать, - задумчиво предположил Накамару. – Подумай над этим. Каме недоуменно перевел взгляд с ребенка на Тагучи и обратно, а потом понимающе улыбнулся. - Я думаю, Накамару прав. Причина в вас двоих, так что постарайся. *** - Легко сказать «постарайся!»… и потом бросить нас тут вдвоем. Друзья называются! – Тагучи беззлобно ворчал, пытаясь навести в спальне хотя бы относительный порядок. С постоянно капризничающим Татсуей это было ох как нелегко, но, что бы Тагучи ни делал, мальчик наотрез отказывался слезать с его рук. По сравнению со вчерашним днем настроение Татсуи совершенно испортилось, он совсем мало смеялся и не проявлял интереса к игрушкам. Единственное, чего он, кажется, хотел, – это чтобы Тагучи носил его по квартире и тихонько баюкал. Самому Тагучи такое состояние маленького Уэды абсолютно не нравилось, и его внутренний «Уэпиметр» неумолимо сигналил от опасности. Какой – он и сам еще не понимал. - Уэпи, с тобой же все хорошо? – Тагучи застегнул кнопки на детской пижамке и склонился над ребенком. Тот не улыбнулся сам, но потянулся и похлопал ладошкой по щеке Тагучи, заставляя того расплыться в улыбке и, поймав крошечные пальчики, прижать их к лицу. – Ты меня успокаиваешь, да? Спасибо тебе… Тагучи закутал малыша в легкое одеялко и отправился в очередной поход по квартире. На кухне он подхватил бутылочку со смесью в надежде, что Татсуя поест перед сном, но тот скуксился и захныкал, стоило только попытаться его накормить. - Ладно, ладно, как скажешь, - поспешно согласился Тагучи, оставляя бутылку в покое и продолжая бродить по комнатам. Он тихонько говорил – что-то глупое, ничего не значащее, ласковое. Ему нравилось ощущать тяжесть детского тела в руках, нравился детский запах и младенчески невинная улыбка, которую Татсуя дарил только ему. Тагучи хотелось заморозить эти мгновенья, и он даже себе боялся признаться, что не хочет, чтобы эта сказка кончалась… И только осознание, что с Татсуей происходит что-то не то, заставляло его отвергать эти мысли. Они уснули, кажется, одновременно – одинаково тревожным сном. Татсуя все-таки позволил уложить себя на кровать, но только под самым боком Тагучи, так, чтобы ни на секунду не переставать чувствовать его с собой рядом. Разбудил Тагучи тихий плач. На самом деле тихий – эти безысходные всхлипывания смели остатки сна, и затопили сознание паническим ужасом. - Татсуя? Маленький, что с тобой? – Тагучи прикоснулся к личику ребенка и испуганно ахнул, настолько горячей оказалась нежная кожа. – У тебя жар?! Татсу… Он бросился было за термометром на кухню, где стояла аптечка, но малыш заплакал громче, потеряв Тагучи из виду и, покачиваясь от слабости, тут же сел. - О боже, Уэпи… - его самого колотило, когда он брал ребенка на руки. – Не плачь, пожалуйста. Я совсем не знаю, что делать, понимаешь? Давай хотя бы измерим тебе температуру… 38.8 - Это очень, очень плохо, понимаешь? – Тагучи чувствовал, что тупеет от страха. Наверное, надо было позвонить в скорую, или сестре, или хоть просто маме и попросить приехать. Или – самое простое – открыть интернет и посмотреть причины температуры у детей, но отчего-то ни одна из этих мыслей не пришла ему в голову. Татсуя немного успокоился и только периодически подхныкивал, словно жалуясь, словно умоляя о помощи… Тагучи помочь не мог. Он забрался на кровать и уложил ребенка рядом с собой, сжимая в ладонях маленькие ступни. Личико Татсуи перед его глазами расплывалась, и Тагучи не сразу сообразил, что плачет. - Прости меня, маленький… Пожалуйста, прости… Я совсем ни на что не годен, видишь? – Голос срывался на беззвучно-хриплый шепот, но Тагучи был не в силах остановиться. – Я все делаю неправильно, я все время ошибаюсь, Уэпи. Все время… Но я очень тебя люблю. Очень. Я… И он разрыдался – уже совсем по-настоящему, и вся горечь, все одиночество, вся невысказанная любовь, которые он так старательно и долго прятал за широкой улыбкой, сейчас тоже выливались с этими слезами. Должно быть, потом Тагучи уснул. Или просто провалился в какой-то пласт небытия, но, когда он очнулся, кто-то крепко обнимал его за плечи и сцеловывал обжигающе горячими губами слезы с его лица. - Уэпи! – Он выдохнул это раньше, чем успел открыть глаза, а когда открыл, подавился словами. Уэда – уже вполне взрослый, голый и смотрящий на него так, словно… - Уэ… Впрочем, договорить Тагучи так и не дали. Грубовато подмяв под себя, Уэда устроился сверху и заткнул ему рот поцелуем, запутываясь пальцами в гладких волосах. - Какой же ты тормоз! – выдохнул он, когда воздуха стало не хватать и пришлось оторваться. – Мне правда надо заболеть, чтобы вытянуть из тебя признание, да? Придурок Тагучи! Уэда рыкнул и беззлобно укусил свою ошеломленную жертву за шею. - Ненавижу тебя! - Я… подожди, ты помнишь?! – Тагучи сгреб парня за шкирку и заставил посмотреть себе в глаза. – Но Каме не помнил ничего, когда вернулся в нормальный вид! - А я что, похож на Каме? – холодно прищурился Уэда. – Или он для тебя круче? Тогда давай, вали к нему и… Тагучи тоже не был слишком уж оригинален в способе заставить замолчать, но его поцелуй не был ни грубым, ни жестким. Он словно просил прощения своими губами. Ласкал языком, слегка прикусывал и тут же зализывал места укусов… Гладил широкую спину, с удовольствием ощущая, как напрягаются под кожей мышцы. - Прекрати нести чушь, - тихо попросил Тагучи минутой спустя. – Я признался тебе в любви. Я чуть не сошел с ума, думая, что тебя может не быть со мной… Так что даже если ты захочешь прогнать меня всерьез – я все равно не уйду. Ни сейчас, ни потом. - Хм… - Уэда отвел глаза и потер нос – как всегда, когда сильно смущался. – Я тебя не прогоняю… вообще-то. И когда Тагучи стиснул его в объятиях – уже не протестовал и не сопротивлялся. В конце концов, он добился того, чего хотел, а за маленький побочный эффект он еще стребует с Каменаши что-нибудь эдакое. Или с Накамару. Или – что еще лучше – с них обоих. Все-таки это иногда совсем не плохо – то, что он видит фей.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		23	(100%)
Всего:		23

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Игра Джокера - сет аватаров

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Игра Джокера Автор: *** Форма работы: сет аватаров Персонажи: Каменаши Казуя (в роли Като Дзиро) Размер: 120 х 120 Количество в сете: 12 Смотреть? 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

Вопрос: Понравилось?

1. Да		24	(100%)
Всего:		24

@темы: 4-nin no Matsuri

---

MAQUIA Vol.54 Голос - перевод интервью

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: MAQUIA Vol.54 Голос Переводчик: *** Бета: *** Источник: iside89 Форма работы: перевод интервью Размер: 976 слов Краткое содержание: Каме говорит о своем участии в спектакле Aoi shushi wa taiyo no naka ni aru и желании быть честным. Читать? В голосе проявляются «индивидуальность», «стиль», «чувства». Именно поэтому, когда мой голос может быть услышан, я хочу быть честным... Это рисунок, оставленный за сценой! Во время спектакля рисунок с солнцем так и не появляется, поэтому сотрудники подали мне идею «нарисуй его с воспоминаниями о последнем выступлении!» (*смеется*) Мне довелось поработать с поистине замечательными людьми, этим летом я действительно жил полной жизнью. Сегодня заключительный спектакль Aoi shushi wa taiyo no naka ni aru [1]. У меня пока нет ни чувства свершения, ни даже реального ощущения, что все закончилось. Сейчас я все еще наслаждаюсь по-прежнему длящимся состоянием «Ах, это было хорошее время!» Это моя первая работа с Нинагавой-саном. Честно сказать, пока шел спектакль, были ночи, когда я не мог заснуть от нервного напряжения. И тем не менее каждый день приносил мне истинное удовольствие. Очень важным является то, что спектакли Нинагавы-сана – это опыт, разделенный со всеми. Все – без единого исключения – ежедневно встречаются на репетициях. Даже актеры, которые в этот день не заняты, приходят и смотрят на работу остальных. И от этого еще сильнее вырастает ощущение единства и связи. Другая чарующая особенность спектаклей – это, мне кажется, «голос». Необходимость произносить все вживую и эмоциональный отклик зала, слышащего мой живой голос, - это чрезвычайно важно. В период спектаклей я очень заботился о состоянии своего голоса. По утрам пил смузи из комацуны [2] и фруктов, а по вечерам ел сашими из конины – каждый день. Вы это знали? Сашими из конины полезно для горла. Я также придумал множество правил для своей повседневной жизни, чтобы выходить на сцену в одинаковом состоянии духа, потому что играть спектакли – значит ежедневно в одном и том же месте примерно в одно и то же время произносить одни и те же реплики. Я вовсе не стоик, я просто трусишка. Маленькие правила служат своего рода переключателем, дающим мне мужество. Но даже при всей тщательности и сознательном подходе, звучание голоса меняется в зависимости от температуры на улице и в кондиционированном помещении в конкретный день, и настроение зала влияет на неустойчивость и смену моих эмоций. Я еще раз ощутил, что спектакль – живое, сиюминутное событие. И кроме того, правила сценической экспрессии – это что-то совсем особое. В спектакле много песенных фрагментов, но Нинагава-сан приказал мне отказаться от сценической манеры исполнения. Он заявил: «На этот раз мне не нужны комментарии типа “Каменаши хорошо поет”». Мне было сказано: «Надорви свою глотку». Когда голос идет от диафрагмы - как при пении, так и при произнесении реплик, нагрузка на горло снижается, но это как раз театральная манера, и она бы не соответствовала герою, плюс - не нравится Нинагаве-сану. Поэтому во время спектаклей я говорил и пел на уровне горла, как при обычном разговоре, и день ото дня срывал свой голос. Но в то же время при пении необходимо было сохранять правильную тональность, поэтому сорвать голос совсем - тоже было бы ошибкой. Существовало немало (таких) требований, и это оказалось непросто, но то, что я смог освоить новую форму экспрессии, а также поучиться напрямую у Нинагавы-сана и Мацутои-сана, – настоящая роскошь, и я очень рад этому. Если бы я был фанатом Каменаши, я бы не хотел слышать только «допустимые» речи. В ситуациях, когда мой собственный голос как человека «Каменаши Казуи» может быть услышан - будь то в личной жизни или в ходе работы, я хочу быть честным. Поскольку я занимаюсь этой деятельностью, то, очевидно, не могу высказывать свое истинное мнение перед абсолютно любым человеком или представителем прессы, и, наверное, есть вещи, которые я не должен говорить вовсе. И все же я не хочу становиться лицемером. Например, когда я перед камерой, я беседую о том, о чем требуется в данный момент, но не хочу затыкаться и молчать, когда речь заходит о важном. Именно по этой причине, когда мне задали вопрос перед камерой сразу после того, как один из участников покинул группу, я высказался в соответствии со своим личным пониманием. Если бы я являлся фанатом Каменаши, я бы не хотел, чтобы он был человеком, который в подобной ситуации что-то замалчивает. Когда ты честен, в итоге всегда что-то теряешь. Делаешь три шага вперед и два назад, но на один шаг ты все-таки продвигаешься. Я «Каме»-наши, так что, наверное, это нормально? [3] (*смеется*) Сейчас я пишу письма. Участникам спектакля. На самом деле, мне нравится писать письма. Я думаю о том, что хочу послать им свой голос, чувства, преобразовавшиеся в буквы на бумаге. Письма определенно лучше, чем имейлы. Я не очень хорошо владею кандзи, поэтому приходится смотреть их в словаре и сначала писать черновик, но, борясь со словами, я чувствую благодарность к своему адресату и ощущение «да, спектакль закончился». Я и сам очень чувствителен к словам и именно поэтому радуюсь, когда получаю письма, так что при помощи писем мне хотелось бы донести тот свой голос, который не может произнести это вслух. Сейчас я пишу письма участникам спектакля. Я хочу донести до них голос, идущий из глубины моего сердца, и выразить мою благодарность в словах. Постоянная точка наблюдения за Каме После спектакля Каменаши-кун сел на самолет из Осаки и прибыл прямо на съемочную площадку Kame Camera. «На самом деле, я повредил ребро. Неожиданно оно даже немного болит!» Но он произнес это со смехом, и его лицо выражало удовольствие от свершения. «Впервые я возглавил труппу в стороннем [4] спектакле, поэтому сначала было ощущение как будто «чужого» пространства/места, но Мусака-сан и остальные называли меня «Лидер!» и следовали за мной во вполне каменашевском настрое и темпе, так что я был счастлив. Если я встречусь с ними снова, наверное, это уже будет ощущаться как «дом». Прим. пер.: 1. Последний спектакль Aoi shushi wa taiyo no naka ni aru в Осаке 13.09.2015. 2. Комацуна - японская шпинатная горчица. 3. Он намекает на «черепаху» в своей фамилии. 4. Имеется в виду «не в одном из спектаклей джоннисов».

Вопрос: Понравилось?

1. Да		21	(100%)
Всего:		21

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Настроение - арт

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Настроение Автор: *** Форма работы: арт Пейринг / Персонажи: Каменаши Казуя Размер: 627 х 900 Категория: джен Рейтинг: G Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		21	(100%)
Всего:		21

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Запертые в лифте - перевод фанфика

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Запертые в лифте Переводчик: *** Бета: *** Источник: Тrapped in a small space - glitterigloo Форма работы: перевод фанфика Пейринг / Персонажи: Тагучи Джунноске/Накамару Юичи Категория: слэш Рейтинг: РG Размер: драббл – 982 слова Жанр: романтика, ангст Краткое содержание: О том, как Тагучи и Накамару застряли в лифте. Читать? Обычно в критические моменты Джунно находит Накамару забавным. У Накамару есть особый ряд состояний, через которые тот проходит, прежде чем добраться до стадии "все пропало". Сначала это стойкое обличительное молчание, затем периодические жалобы в духе "Ну почему я?!", и после этого он начинает действительно злиться. Но это был не тот гнев, к которому Джунно привык, гнев Накамару был особенным. Накамару словно балансировал между сердитостью и бессвязным бурчанием. Это была философская ярость. Самая любимая у Джунно. И всегда наступал момент, когда Накамару просто принимался плакать. Злые горячие слезы текли из его глаз, пока он невнятно бормотал что-то о своей жалкой участи. Забавно, если не сказать больше. Правда, в настоящий момент, как бы ни грустно это было признавать, Джунно было не смешно. Не так, как если бы он наблюдал за происходящим со стороны. - У меня нет клаустрофобии. А у тебя? Тяжело веселиться в темном лифте, где горит только бледно-красная лампочка аварийного освещения, делающая их обоих похожими на пришельцев: темная кожа и черные дыры вместо глаз. Накамару выглядит действительно маньячно. Жарко, и Джунно чувствует, как жара буквально наваливается на него. - Может быть, нам стоит раздеться, - осторожно предлагает он. Накамару тащит свитер через голову и тут же в нем застревает. - Забавно, - бормочет Джунно и садится на пол прямо там, где стоит, пока Накамару раздраженно бубнит внутри своего свитера, обнажая живот. Наконец он стягивает его, аккуратно складывает и только после этого осматривает все четыре угла их временной тюрьмы. Джунно чувствует, что на полу ни капли не холоднее. Между гулом лампочки и звуком шагов Накамару, который расхаживает по лифту, царит напряженное молчание. Джунно снимает с себя толстовку и бросает рядом. - Я просто не хочу, чтобы кто-то из нас поддался приступу паники. Мы к такой ситуации не подготовлены, - говорит Накамару, словно Тагучи его о чем-то спрашивал. Джунно проверяет свой телефон. Прошло двадцать минут. И то, что съемки на сегодня закончены, а студия находится на цокольном этаже глубоко под землей, совершенно не способствует оптимизму. Здесь нет никакой службы технической поддержки. Все, что они знают, сидя в этой раскаленной металлической коробке, - они смогли бы пережить здесь ядерную атаку. - Ты когда-нибудь задумывался, что конец света может быть вот таким? – бормочет Джунно. Кожа Накамару блестит от пота, когда он облизывает губы, задумчиво глядя на Джунно. Это заставляет Джунно вспомнить о научной фантастике. - Почему ты говоришь о таких вещах?! – наконец выдыхает Накамару. - Просто... - Мы не собираемся умирать здесь, ясно?! Джунно думал об этом. Но если Накамару не считает, что они здесь умрут, то почему не шевелится, чтобы вытащить их? Они ждут. Но чего они ждут? Что кто-нибудь придет? Но с чего они взяли, что кто-то вообще должен прийти?.. Они здесь всего двадцать минут, и Джунно уже не принимает в расчет остальную планету. Есть только он и Накамару. Навсегда. И он уже начинает скучать по своей собаке... Джунно чувствует, как в груди сжимается сердце, когда Накамару снова начинает мерить лифт шагами. Постапокалиптический мир. Всего за месяц в таких условиях он бы должен стать очень мускулистым. Шататься по безжизненной пустоши, бывшей прежде Землей, в пуленепробиваемом жилете и с оружием. Круто. Но - романтизм в сторону, Джунно отлично знает, что он совершенно не приспособлен к выживанию в подобном мире, просто он по природе своей из выживающих… однако вопрос о Накамару так и остается открытым. - О боже, - стонет Накамару, наконец достигнув предела своего отчаяния, и резко бьет в стену, упираясь лбом в сжатый кулак другой руки. - Я не внес арендную плату за следующий месяц! Что делать, если мы не сможем выбраться до второго числа? Меня оштрафуют за несвоевременную оплату! Джунно окидывает его взглядом: походку, ту манеру, в которой он, казалось, инстинктивно определяет слабую точку, когда наносит удар. Это здорово. Джунно нравится в нем все до последней капельки, и, несмотря на то, что сейчас Накамару раздражается и нервничает, Джунно чувствует, как ему повезло сегодня застрять здесь именно с ним. - Ты можешь лишиться своей квартиры, - вкрадчиво сообщает он Накамару. Накамару поворачивается, чтобы посмотреть на Джунно, и изо всех сил старается, чтобы губы не дрожали, тогда как его взгляд - тяжелый и темный, словно полночь. - Почему это должен быть ты? – шипит он в тихой ярости. - Почему среди всех, с кем я мог застрять здесь, почему.... Джунно приподнимается на колени и твердо обхватывает своей рукой запястье Накамару, дергая его на себя до тех пор, пока тот не падает рядом. - Потому что, - отвечает ему Джунно своим самым успокаивающим тоном. - Больше никто не собирается искать тебе новую. Глаза Накамару так близко, густо обрамленные ресницами и поблескивающие от слез. Его рот крепко сжат, словно он изнутри кусает себе губу. - Новую - что?.. - бормочет он. Джунно наклоняется и дует ему в лицо - так делала его мама, когда он приходил домой из школы расстроенный и недовольный, - пока залитая лаком темная челка Накамару не разлетается по лбу несколькими отдельными прядями. Накамару закрывает глаза и делает свой первый спокойный вдох. Выдыхает он одновременно со следующим вдохом Джунно и снова открывает глаза. - Новую квартиру, - отвечает Джунно. Он буквально кожей ощущает повисшее между ними молчание и весь расцветает, когда рука Накамару робко устраивается у него на плече. - Ты странный… - говорит тот и замолкает, сжимая в пальцах тонкую ткань футболки Джунно. - Спасибо. Джунно кивает, чувствуя, как волнующее тепло поднимается у него внутри, по мере того как Накамару снова приходит в себя. - Что же, - начинает Джунно, теперь куда более воодушевленный, чтобы взять на себя ответственность за их спасение. – Теперь я хочу, чтобы ты подсадил меня к люку в потолке этой штуковины. Тогда мы сможем выбраться и начать нашу новую жизнь в постапокалиптическом мире. Накамару хохочет. И это тот единственный раз, когда Джунно даже не пытается быть смешным, но Накамару думает, что да. На самом деле, Джунно не только странный, но еще и забавный. И ему это определенно нравится.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		15	(100%)
Всего:		15

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Волшебные вещи и волшебные существа - фанфик

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Волшебные вещи и волшебные существа Автор: *** Бета: *** Размер: миди - 8057 слов Пейринг/Персонажи: Аканиши Джин / Каменаши Казуя (Каме), Джунноске Тагучи (Джунно) / Уэда Татсуя (Тат-чан, Уэпи), Танака Коки / Накамару Юичи (Мару), Гакт, Нишикидо Рё, упоминается Хайд, ОЖП, ОМП. Категория: слэш Жанр: АУ, фэнтези, романс, ангст, юмор Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: Не все дивные эльфы готовы мириться с магией фей. Но кто их вообще спрашивает? Примечания: 1. Сиквел к фику "И прочие волшебные вещи", автор - Nefritica. 2. Упоминаются нефэндомные персонажи: Гакт, Хайд, Нишикидо Рё. 3. Цитаты песни из мультфильма «По следам бременских музыкантов» (Союзмультфильм, 1973 г.) взяты отсюда 4. Составить впечатление о том, как Гакт обращается с граблями микрофонной стойкой можно, посмотрев это видео Посмотреть на свиту Гакта можно здесь 5. Автор не несет ответственности, если во время просмотра видео с Гактом с вами начнут происходить волшебные непонятные вещи. Читать? Пролог Весь мир у нас в руках, Мы звезды континентов, Разбили в пух и прах Проклятых конкурентов. — Знаешь, Рё, — протянул Гакт, пристально рассматривая бабочку, присевшую ему на руку, — что-то давно мы не были дома, да и Татсуя, наверное, соскучился. Как думаешь, не устроить ли нам сюрприз? Рё, в отличие от своего спутника, вовсе не стремился на обожаемую родину и тем более не горел желанием видеть Уэду, но возражать не стал: учитывая, что проход в королевство Гакту закрыт, тут намечалось явное приключение, а приключения Рё любил. Часть первая, депрессивная Мы к вам заехали на час! Привет! Bon jour! Hello! А ну, скорей любите нас, Вам крупно повезло. За Радужной стеной все было стабильно прекрасно и стабильно волшебно. Юный король эльфов с супругом переживали очередную волну медового месяца. Накамару с благословения Казуи отбыл на Виноградный остров, и поэтому Уэда с Джунно вынуждены были поделить его обязанности между собой. Впрочем, справлялись они неплохо, хоть и не хватало порой кому-то вежливости и такта, а кому-то обычной хитрости. Все резко изменилось в тот момент, когда Уэде пришло одно крайне необычное письмо, прочитав которое, Уэда сначала едва не грохнулся в обморок, а затем стремглав помчался к королю и даже посмел оторвать венценосную чету от… дел государственной важности. В общем, пришел он совершенно не вовремя, но Казуя не сильно расстроился и изволил принять своего верного помощника. — Ваше величество, — весьма вежливо и проникновенно обратился Уэда, — я принес вам прошение о выдаче разрешения на допуск в Королевство одной персоны. И трясущимися от волнения руками протянул свиток. Король подвоха не ожидал, однако, увидев имя, написанное в прошении, сначала побелел, потом пошел пятнами. — Нет! — ответ был вполне категоричен. — Но ваше величество… — Нет, нет и нет! Я ни за какие блага в мире не впущу сюда Гакта… И даже не пытайся меня разжалобить, — поспешно добавил Казуя, догадавшись, что Уэда собирается вновь применить свой коронный прием и состроить умильную мордашку. — Ты забыл, что случилось в прошлый раз? Если бы Гакт явился один, то это еще можно было бы вытерпеть, но он же притащит с собой всю эту свору дивных существ, а снова проводить полную дезинфекцию всего королевства я не готов. Джин не проронил ни слова, с любопытством наблюдая за происходящим. По реакции супруга он уже понял, что грядет нечто незаурядное и разрушительное, и намеревался обязательно все-все у него выпытать. Чуть позже. Без свидетелей. Уэда понуро опустил голову. Его затея провалилась. Обидно было до слез. Это же его кумир, главный фей всея галактики… Ну и что, что его всегда окружают сомнительные сущности, зато он потрясный! Почему никто этого не понимает? Впервые за многие годы Уэда почувствовал себя по-настоящему несчастным. *** Джунно упорно топтался у входа в домик Уэды и никуда уходить не собирался. Этот паршивец заперся у себя и страдал, не желая являть свою обиженную личность свету, но Джунно был намерен положить этому конец. Сначала он вежливо постучал в дверь, потом он постучал в нее громко, потом еще громче, и, наконец, забарабанил в дверь во всю свою эльфийскую мощь так, что домик грозил слететь с дерева, на котором он уютно расположился. — Проваливайте! — раздалось изнутри. — Уэпи, заканчивай давай и пусти меня! Послышалась какая-то возня, затем шлепанье босых ног и щелчок замка — отпер, но не открыл, вот засранец! Джунно вздохнул, решительно толкнул ручку и вошел в дом. — Боги, ты самая бардачная фея из всех, кого я видел! — Ты только меня и видел, — раздалось из-под вороха одеял на кровати, под которыми скрывался гордый представитель исчезающей народности. — Да мне и этого достаточно, — рассмеялся Джунно, благоразумно не став напоминать, что Гакта в свое время он тоже вообще-то прекрасно рассмотрел. Взгляд его блуждал по совершенно захламленному жилищу, которое ранее было пусть не идеальным, но гораздо более приличным. Видимо, фея сливала яд на ни в чем не повинную обстановку. Так что сначала придется немного прибрать в доме, а потом уже предпринимать попытки привести в порядок своего товарища. — Ну не расстраивайся ты так, — чуть позже утешал приятеля Джунно, — может, действительно стоит встретиться с ним где-нибудь на нейтральной территории? Тут он был вполне согласен с Казуей, поскольку отлично прочувствовал все последствия прошлого пришествия Гакта к эльфам. И нет, повтора Джунно не желал. Ну его на фиг, такое удовольствие. Но Уэду было жалко. — Ты не понимаешь. Он же… Он совершенно уникальный! — Уэда шмыгнул носом, в глазах его ясно читались вселенская скорбь и непонимание. *** — Да нет, ты не подумай, Гакт классный, и с ним безумно интересно. Но у него есть огромнейший недостаток: он притягивает к себе всякую потустороннюю живность, причем большинство из притянутых — далеко не лапочки. Рядом с Гактом они могут даже материализовываться, и начинается форменная вакханалия. Мои родители запретили ему появляться в стране во веки веков, но, видимо, теперь он захотел снова попытать счастья и использовал для этого Уэду. — А почему именно его? — Ну, Гакт же, по сути, его учитель. Все, что Тат-чан знает и умеет, — это благодаря Гакту. Кстати, и характер он, кажется, его унаследовал. — Они что, родственники? — Нет, но разве это важно? Родство душ никто не отменял. Ну и вообще, фей же очень мало на свете, так что их взаимная привязанность мне вполне понятна. Джин так и не разобрался, чем отличаются феи от эльфов, но разумно решил не забивать себе голову всякой фигней. — А самое главное — нельзя давать Гакту петь. — Он плохо поет? — Напротив, у него изумительнейший голос, вот только во время его пения все вокруг начинает усиленно и бесконтрольно плодиться и размножаться! Все! Даже то, что по определению этого делать не может. Такая вот у Гакта магия. Но действует она только тут, в пределах Стены. За Стеной Гакт может петь сколько душе угодно — такого губительного эффекта не будет, но все перетра… ой, — тут Казуя смущенно запнулся, вспомнив, что королю не подобает употреблять непристойные словечки, — ну, в общем, та еще оргия получится. — Кажется, я начинаю понимать, о чем ты. Казуя фыркнул. — Вряд ли ты можешь себе представить реальные масштабы бедствия. Там не только его ручная нечисть плодится. Я был еще маленьким, но отлично помню, как он схватил грабли и во время пения чуть ли их не изнасиловал. После того, что он тогда сделал, как честная фея, он должен был на них жениться: наутро мы обнаружили дюжину маленьких говорящих граблят. Представляешь, о чем могут говорить грабли? — Э-э-э? Грабли как бы от него… что ли… того... размножились? — Да нет, — рассмеялся Казуя, — просто магия его такая оплодотворяющая. Да ладно грабли — все королевство наводнилось говорящей мебелью, но ведь, помимо них, расплодилась еще всяческая пакость, а это уже была настоящая катастрофа. Вот после тех событий мои родители и выдворили Гакта из страны с пожизненным запретом на возвращение. На всем протяжении своего повествования Казуя, стоя возле зеркала и периодически бросая на мужа игривые взгляды, тщательно расчесывал волосы. Джин наблюдал за ним с кровати, но потом не выдержал, подошел и, отобрав расческу, сам занялся столь важным для королевства делом. Гакт, безусловно, очень впечатляющая личность, но разве он может сравниться с его дражайшим супругом? Едва ли. *** Джунно совершил-таки чудо и вытащил Уэду из добровольного заточения, однако все последующие дни тот продолжал являться миру в образе обиженной сиротки, распространяя вокруг себя флюиды грустно-печальной тоски столь сильно, что там, где он проходил, цветы и трава начинали увядать, деревья в отчаянии сбрасывали листья, а бабочки, которые были практически неизменными спутницами феи в королевстве, куда-то вовсе запропали. Стало совершенно ясно, что так дальше продолжаться не может. В один прекрасный вечер Казуя, Джин и Джунно в тайне от Уэды собрались на совет: что-то надо было придумать, причем срочно, иначе в королевстве начнется непредвиденная смена сезонов, а жители к такому просто не приспособлены. Как назло, ничего путного в голову не лезло. Отпустить Уэду из королевства одного почему-то было страшно: тот ведь мог от обиды вообще не вернуться, а так и уйти с Гактом бродить по свету. Подобная перспектива не радовала никого. Сам король с супругом покинуть страну пока что не могли: за долгое отсутствие Казуи дел накопилось слишком много — подданные просто не поняли бы очередного отъезда своего обожаемого короля. А если отправить с Уэдой Джунно, то король разом лишится двух незаменимых помощников и сойдет с ума от перегрузки. Нет-нет, нужно было найти другое решение. — А давайте съездим навестить Накамару и туда же пригласим вашего Гакта. — Глаза Джина злорадно блеснули, хотя лицо оставалось абсолютно невинным. Впрочем, Казую не проведешь. Он захихикал, но быстро вернул себе серьезный вид и веско объявил: — А давайте! Мы же в самом деле еще ни разу не были у него в гостях. *** Неприлично счастливый и гордый Накамару торжественно и, как всегда, с полным соблюдением норм протокола показывал свои владения. На самом деле было заметно, что руку Накамару не преминул приложить везде: порядок и идеальная правильность так и бросались в глаза драгоценным гостям. Однако, куда бы они ни пошли, повсюду было на редкость уютно. Видимо, любовь постепенно превращала Накамару в романтика. — А вот тут у нас, — провозгласил Накамару, указывая на изящное круглое строение с сиреневыми колоннами, увитыми плющом, и золотистым куполом, на котором безудержно скакали солнечные зайчики, — Беседка тайных желаний. Его высочество рассказывал мне, что раньше в ней исполнялись самые заветные и тайные желания, но технология, к сожалению, давно утеряна, поэтому мы здесь просто иногда обедаем и любуемся видом на озеро. Его высочество Коки с неизменным кувшинчиком в руках согласно кивнул, подтверждая слова своего супруга, и галантно пригласил всех проследовать внутрь той самой беседки: — Нету повода не выпить, а? Прошу на дегустацию. Расторопные слуги вмиг сервировали стол и организовали легкие закуски, и вся компания, надо сказать, несколько утомленная обстоятельной экскурсией, с радостью воспользовалась столь своевременным и приятным предложением. Примерно два кувшина волшебного вина спустя гости стали активно обсуждать персону Гакта вслух. Джин сидел тихо и мучительно пытался соединить концы с концами, но концы эти постоянно ускользали у него из рук, и вино тут явно играло не последнюю роль. — Так, я уже ничего не понимаю. Если Гакт — твой, грубо говоря, наставник, с детства тебя воспитывал, а вырос ты здесь, в королевстве, куда теперь ему вход запрещен, значит, раньше у Гакта таких особенностей не было? — Джин устало потер глаза. Ему, по правде, хотелось уже просто попасть в свои покои и завалиться спать, а не распутывать кто кого куда и как воспитывал. — Я подробностей не знаю, но когда-то давно у него была несчастная любовь с одним вампиром. Вот после расставания с ним и стали проявляться все эти странности. Когда он начал меня учить, они еще не набрали полную мощь, но уже появились подозрения, что что-то не так. — А разве феи и вампиры могут быть вместе? — Уж это-то знал даже такой заядлый прогульщик лекций, как Джин: феи — существа света, а вампиры — вовсе даже наоборот, они абсолютно несовместимы. Во всех смыслах. — Ну так потому и была их любовь несчастной! — яростно провозгласил Уэда, заламывая руки. — Они оба очень страдали, но ничего не могли поделать со своими чувствами. Видя такие муки и не снеся страданий любимого, Хайд однажды принял тяжелое решение и навсегда покинул Гакта, оставив ему трогательную прощальную песню. Иногда, когда Гакт напивается, то даже ее поет. Она очень жалостливая. Я всегда рыдаю, когда ее слышу. Уэда печально вздохнул и надолго ушел в себя, рассеянно уставившись куда-то в пол беседки. Джину стало не по себе. — Вот это сейчас что было? Этот лютик с сердечками в глазах, это ж не наш Уэда, так? Казуя и Джунно лишь грустно вздохнули, Накамару укоризненно поджал губы и покачал головой, а Коки сочувствующе подлил Уэде вина. *** — А как мы эту вашу знаменитость встречать будем? Ну, там, хлеб-соль, все дела? — Коки из самых лучших побуждений вознамерился устроить праздничный банкет на 100500 персон и теперь прикидывал, какие вина и закуски следует выставлять на стол, а какие можно и приберечь. Накамару нахмурился и уже почти было сказал что-то не очень подобающее его чести, достоинству и положению в обществе, но Казуя вовремя вмешался: — По-простому встретим, в тесной дружеской обстановке. Чем меньше народу будет присутствовать, тем безопаснее для всех. Давайте вообще ограничимся территорией дворца и постараемся не выпускать Гакта за его пределы. Уэда ахнул и неверяще уставился на короля. Он не ослышался? Казуя и в самом деле это сказал? Он в надежде повернулся к Джунно, но тот, как и все остальные, кажется, поддерживал высказанную идею. А еще друг называется! Уэда привычно надулся и застыл в трагическом образе. Ничто не совершенно, даже прекрасное королевство эльфов. *** Местом встречи определили небольшую площадку на заднем дворе, которую не будет жалко, если что-то пойдет не так, все равно там планировались ремонт и перестройка, просто у Накамару руки еще не дошли. Пространство изящно украсили в цветах королевского и княжеского домов, соорудили внушительный постамент для прибывающих и трибуны для встречающих, в общем, подготовились на славу и принялись ожидать знаменательное событие. Гакт прибыл помпезно. В назначенную дату, ровно в полдень по местному времени, пред светлые очи немногочисленных дивных эльфов, допущенных к мероприятию, предстали сам виновник событий, сопровождающий его Рё и прочие подозрительные личности. Разношерстная свита издавала такой непередаваемый набор звуков, что даже вечно позитивный Коки слегка побледнел, кажется, начиная осознавать, во что так опрометчиво впутался, но тем не менее упорно продолжал улыбаться, изо всех сил стараясь сохранить лицо. Собственно говоря, только двое и сияли приветственными улыбками: он и Уэда, который был действительно счастлив наконец увидеться с учителем. Лица же остальных были скорее настороженными, чем радостными, некоторые даже посмели нахмуриться и высокомерно поджать губы. — Они трепещут? — уголком рта вопросил Гакт у своего приятеля. Рё оглядел собравшихся и так же ответил: — Да как-то не особо. — А должны. Я что, теряю форму? — Гакт на пару мгновений задумался, но затем напрочь отмел подобное кощунство: — Да ну, бред. Ладно, давай встряхнем это болотце. Он простер руки и тихим, завораживающим голосом произнес: — Приветствую вас, о други мои! Да осияет вас свет полной Луны! — Он изобразил глубокий поклон и шепотом снова поинтересовался у Рё: — Я не переигрываю? — Ну, есть немного, — согласился тот и уже в полный голос тоже поприветствовал собравшихся: — Всем зрас-сьте. На этом он посчитал правила приличия соблюденными и сошел с помоста. Так и не дождавшись трепета в глазах смотрящих, Гакт вальяжно последовал за ним. Уэда едва сдерживался, чтоб не кинуться к учителю, счастье от встречи переполняло его настолько, что он даже подпрыгивал от нетерпения, но тут он увидел Рё. Проклятье, как же Уэда мог забыть, что Рё путешествует вместе с Гактом с тех самых пор, как его выгнали из королевства за то, что покусал одну знатную эльфийскую даму! И, увы, ничего в этом положении дел не изменилось. А он еще думал, что хуже уже не будет. Ага, конечно! Гакт церемонно выразил свое почтение сначала королевской чете (не упустив возможность облобызать ручку Казуи и вызвав неудовольствие Джина), затем княжеской (тут он предпочел никого не лобызать, потому что Накамару заранее показал ему кукиш) и, выслушав ответные любезности, наконец-то повернулся к Уэде. И все, что тот так старательно сдерживал внутри себя, рвануло наружу. Сквозь всхлип счастья едва слышно прорвалось восхищенное: «Гакто-сама!» — и Уэда намертво повис на шее своего учителя. — М-да, — подытожил Казуя, глядя на сросшуюся в объятиях парочку, — можно расходиться, это теперь надолго. Рё, ты с нами или здесь остаешься? Тот фыркнул и расплылся в своей фирменной улыбке: — Спрашиваете, ваше величество… Конечно, с вами, тут, говорят, офигительное вино наливают. Накамару закатил глаза, Коки же, наоборот, просиял: это ж какая слава у его вина, что даже за пределами Стены о нем известно. — А что делать с этими? — уточнил на всякий случай Джунно и кивнул на кишащее и переливающееся всевозможными цветами месиво из волшебных существ, сопровождающих Гакта. — А ничего, — махнул рукой Рё, — сами рассосутся. Кто к вечеру, кто к утру. Пойдемте уже, жрать хочется — мочи нет. Казуя на какое-то время замер, обдумывая то, что сказал Рё, но потом все же кивнул, и все направились во дворец, где гостей поджидал торжественный банкет. Часть вторая, феерическая Таким певцам почет Повсюду обеспечен, И золото течет Рекою нам навстречу. В целом Гакт оказался классным чуваком, во всяком случае, к такому выводу пришел Джин спустя неделю после знакомства. Он завораживал и притягивал, его магнетизм был столь велик, что даже против воли рано или поздно любой подпадал под его действие. Джин все больше и больше проникался к нему симпатией, но было одно но. Одно очень существенное но! Венценосные супруги отдыхали в своей опочивальне от суеты дневной и вечерней: повсюду горели свечи, Джин размеренно втирал в кожу любимого масло тончайшего запаха, Казуя же, блаженно раскинувшись на ложе, урчал от удовольствия и всячески показывал, как ему приятно. У Джина была запланирована обширная культурная (и не очень) программа, и он готовился уже к ней приступать, как… — Да что ж так вовремя-то опять! — не по протоколу высказался Джин, вытаскивая из кровати — из их королевской, супружеской, между прочим, кровати! — очередное волшебное, мать его, существо. Поначалу это было забавно. В принципе, полупрозрачные сущности были достаточно безобидны и просто мило шкодили в меру сил, но с каждым днем они становились более материальными и пакостить, соответственно, начали масштабнее. Более того, они были повсюду: в еде, в одежде, в ванной — словом, житья от них не стало. Не говоря уже о личном удовольствии. Существо вырвалось из рук Джина и принялось с диким гоготом летать под потолком и кидаться всем, что только подворачивалось ему под конечность. Джин, вооружившись тапкой, отчаянно скакал голышом по комнате в надежде прихлопнуть невыносимое создание. Даже понимая, что Джин наверняка обидится, Казуя ничего не мог с собой поделать и давился от хохота в подушку. Нет, в случае опасности он бы непременно присоединился к супругу, но раз ее не было, то, разморенный массажем, Казуя ленился. — Как же меня достал этот Гакт и его волшебная хрень! — в сердцах Джин так пульнул тапку, что неожиданно достиг цели — существо лопнуло и рассыпалось мириадами искр. — Тьфу ты, пропасть, я его, кажется, прибил. Совсем. — Не расстраивайся, оно к утру обратно соберется, — уже успокоившись, Казуя с нежной улыбкой поманил своего героя и защитника, намекая на продолжение прерванного занятия. Однако в мозгу окончательно утвердилась мысль, что пора, пожалуй, начинать потихоньку заканчивать визит Гакта, иначе беды не миновать. *** Гакт, Рё и Уэда взяли привычку каждый день после обеда проводить время за разговорами в Беседке тайных желаний. Гакт, как обычно, травил байки, то есть, конечно же, делился с Уэдой своим бесценным опытом, тот, затаив дыхание, слушал и даже периодически забывал моргать, а Рё… А Рё вел себя довольно странно: он будто залипал на Уэде, когда тот не смотрел в его сторону, но стоило тому обернуться, тут же корчил рожи и говорил какие-нибудь гадости. У Уэды уже откровенно чесались кулаки, лишь из уважения к учителю он пока еще терпел этого проходимца и даже позволял безнаказанно давать себе дурацкие прозвища, резонно полагая, что побить-то Рё он всегда успеет, однако это может существенно осложнить и без того тяжелую ситуацию. Джунно смотрел на все творящееся издалека, настроение было на порядок хуже паршивого. Он и сам не мог понять, почему так странно реагирует. Ну подумаешь, Уэпи вьется вокруг Гакта, ничего в этом странного и нового нет: тот же его практически вырастил и воспитал. Глупо ревновать и обижаться на друга за то, что он забросил Джунно и проводит все свое время в компании пришлой парочки. Кстати о парочке. Вот Рё по-настоящему бесил. И особенно бесила его улыбка до ушей и всяческие заигрывания с Уэпи. Попробовал бы сам Джунно назвать того принцессой — сразу бы получил промеж глаз. Несправедливо. Поганое состояние усугубила сцена, которую наблюдал Джунно из дворцового окна. В общем-то, она мало чем отличалась от вчерашней, или позавчерашней, или позапозавчерашней, или... Разве что Гакт куда-то отлучился. А вот Уэпи, похоже, это совершенно не волновало — он был полностью увлечен болтовней Рё, опираясь на его руку и степенно прогуливаясь по аллеям парка. И улыбался, смущенно отводя глаза! Эльф горестно вздохнул. Ничто не мешало ему, конечно, пойти и присоединиться, что Джунно и пытался делать поначалу, но снова ощущать себя невидимым ему совсем не хотелось: там его попросту не замечали. — Что, так и будешь просто смотреть? Дернувшись от неожиданности, Джунно развернулся к непрошеному собеседнику. — А что я могу еще поделать? — поинтересовался он, изумленно воззрившись на внезапно появившегося Гакта. Гакт изобразил на лице космическое смирение и возвел глаза к небу, призывая его в свидетели очередной глупости дивных эльфов. То, что Гакт отчего-то решил поговорить с ним по душам (парящие повсюду существа ведь не в счет?), безусловно, удивляло и настораживало, но у Джунно не было ни слов, ни сил, чтоб оценить это должным образом. Он чувствовал только зудящую и постоянно усиливающуюся тоску. И куда, спрашивается, вдруг подевалась его извечная жизнерадостность? Кажется, вместо Уэды теперь в депрессию постепенно погружался он. — А ты не думал, что Уэда и Рё могут… — Не могут! — резко перебил Джунно. — Уэпи ненавидит Рё! Гакт настолько проникновенно посмотрел ему в глаза, что Джунно отшатнулся. — Все меняется, не забывай об этом. — И, крутнувшись на каблуках, прошествовал куда-то в глубь коридора. Джунно вынужден был признать, что Гакт в чем-то прав. Детские обиды, какими бы сильными они ни были, рано или поздно забываются. То, что раньше питало ненависть Уэды, теперь могло просто исчезнуть: они оба выросли, изменились, поумнели… наверное. Да и, как говорится, от любви до ненависти, равно как и от ненависти до любви, — не так уж и далеко. «Боги, — вдруг осенило Джунно, — а если у них это все всерьез и Рё заберет Уэпи с собой?!» Ноги сами понесли разволновавшегося эльфа на поиски друга. Впрочем, найти-то его — их — оказалось несложно. Они опять были в той самой треклятой беседке вдвоем — только Уэпи и Рё — стояли слишком близко и не сводили друг с друга глаз. Уэда плыл. Ну, понятно, что никто и никогда еще не вел себя с ним так нахально и не говорил таких слов, так что с непривычки вполне можно было и растеряться. Но это же был Рё! Как вообще Уэда вдруг оказался прижатым к стенке беседки?! Впрочем, от ощущения жара чужого тела и крепко обнимающих его рук ненавистного с детства Рё мозг вскипал и отказывался выдавать что-то осмысленное. — Моя прекрасная фея капризничает? — дыхание Рё щекотало ухо и шею Уэды и вызывало двойственные чувства. Да что с ним вообще происходит? Почему он стоит как приклеенный и позволяет этому уроду… нет, не так, этому симпатичному, очаровательному, сногсшибательному уроду делать все что ему вздумается? — Продолжай в том же духе — и я побью тебе лицо! — с трудом процедил Уэда сквозь зубы, но почему-то даже не подумал вырываться из цепкой хватки. — Ты стал такой красивый, — Рё нежно провел ладонью по щеке Уэды, а потом неожиданно поцеловал его со всей эльфийской страстью. Крылышки феи бешено забились, а сам Уэда вдруг безвольно обмяк, позволяя зубастому негодяю лапать себя совершенно безнаказанно. Джунно и сам не заметил, что, оказывается, стиснул зубы и сжал кулаки, но что еще ему оставалось делать, кроме как развернуться и уйти отсюда подальше? Если таков выбор Уэпи, то какое он имеет право ему мешать? Очень хотелось напиться до зеленых гоблинов. Надо срочно найти Коки. *** Обычно всегда жизнерадостный Коки почему-то выглядел весьма угрюмо. Он тихо крался по самому дальнему углу парка, поминутно оглядываясь и нервно переводя дух. У виноградного эльфа оставались смутные надежды, что уж сюда-то вся эта удивительная мерзость не успела добраться. Поэтому, внезапно наткнувшись на препятствие, он аж взвизгнул, но, увидев, кто это, расслабился и даже обрадовался неожиданному собут… товарищу по несчастью. — О, Джунно, а ты чего тут сидишь один? Где все? — Да... кто где, — неопределенно ответил Джунно, — ваше высочество, не сочтите за наглость, у вас выпить случайно с собой нет? — Как же ж нет, обижаешь, — лучезарно улыбнулся Коки, — есть у меня один сорт коллекционный, я его даже сам не пробовал, пойдем-ка найдем местечко поукромнее, а то набегут еще желающие, а я жадный. — Так ты г-ришь, они ц-лов-лсь? — Вино пошло хорошо. Привычный к нагрузкам с детства Коки держался молодцом, а вот Джунно, увы, нормативы не сдал и теперь лежал на траве, пытаясь хоть как-то остановить вращающееся небо, и жаловался на внезапные перемены в своей жизни щедрому на внимание собеседнику. — Ци-ла-ва-лись! — тщательно выговорил по слогам Джунно и добавил: — Стра-с-нн-о! А со мной — н-ни-ка-да! — Джунно всхлипнул. — Я этот, лучший друх! Коки надолго задумался, наморщил лоб, почесал затылок, потом нос, потом его осенило: — А ты ему н-не г-рил, что л-любишь его? — Люблю? Я? — Джунно резко сел, но его сразу начало мутить, и он снова прилег, стараясь дышать поглубже, чтоб унять тошноту. — Ты его ревнуешь! Однозначно! — Коки задрал вверх указательный палец и авторитетно икнул. — Во я попал. — Джунно свернулся клубочком, закрывая лицо руками. Никогда раньше он не задумывался о природе своей дружбы с Уэпи. Кто знает, может, Коки прав? И, наверное, если бы не омерзительный Рё, он по-прежнему бы ни о чем не догадывался. А может, это просто вино так подействовало, вот и лезет черт-те что в нетрезвый мозг. Джунно еще какое-то время пообдумывал текущее положение вещей, а потом постепенно погрузился в тревожный сон. *** — Ребят, а вы Джунно не видели? — Уэда выглядел слегка взволнованным и поминутно прикасался к своим губам. Вообще с каждой минутой пребывания на Виноградном острове его состояние становилось все более и более нервным. — Когда я видел Джунно в последний раз, его высочество изволили устроить ему экскурсию в княжеские погреба, — манерно ответствовал Накамару, недовольный столь фривольным обращением к монаршим особам. Ну да что можно ожидать от феи? — Ага, спасибо, — Уэда рассеянно кивнул и побрел куда-то в совершенно противоположную погребам сторону. Провожая взглядом Уэду, Джин незаметно сжал ладонь мужа, на что тот кивнул, разделяя его озабоченность, и поспешил вежливо отвязаться от Накамару. — Юччи, дорогой, у меня что-то голова закружилась. Ты не будешь против, если я ненадолго прилягу? Разумеется, Накамару тут же запричитал над обожаемым правителем, обвиняя во всем избыток свежего воздуха и сильный ветер, который постоянно дует на острове и совершенно несносен в это время года. Он лично довел драгоценных гостей до их покоев и не успокоился, пока не проконтролировал, что его распоряжение немедленно принести успокоительный отвар было выполнено безукоризненно и с соблюдением всех норм придворного этикета. — Фу-ух, Мару, кажется, здесь совсем одичал, — хихикнул Джин, а потом перешел к мучившей его проблеме: — Ты заметил, что Уэда и Джунно очень странно себя ведут? — Заметил. — Казуя внимательно смотрел в окно, на Беседку тайных желаний, на пороге которой сидел Уэда, перебирая струны лютни. — Охренеть обстановочка. Кажется, пора основательно побеседовать с Гактом, а то мы нашего фея потеряем в расцвете лет. Джин только и смог что угукнуть, не в силах отвести взгляд от «нового» Уэды, в очередной раз не веря своим глазам. *** Казуя и Джин твердо задались мыслью как можно скорее переговорить с Гактом, но им, как назло, постоянно что-то мешало: то окончательно озверевший вдали от придворной жизни Накамару вдруг устраивал какой-то прием, на котором всенепременно требовалось присутствие королей, то Гакт внезапно куда-то исчезал, а потом так же внезапно появлялся в сопровождении неизменных Рё, Уэды и нестерпимо галдящей свиты, то Коки кому-нибудь что-нибудь показывал не вовремя. Отчаявшаяся парочка в итоге просто нагло удрала, наплевав в уже-сбились-со-счета-в-какой раз на этикет, едва заметив, что Гакт направился куда-то в одиночестве. Они последовали за ним, рассудив, что лучше отойти подальше от дворца, чтоб их беседе никто не помешал. И вот вроде бы только что впереди маячила спина с аккуратно сложенными крыльями цвета темного золота, как вдруг в следующее мгновение Гакта и след простыл. Они добежали до места исчезновения, но там и в самом деле никого не было. — Упустили? — Джин заозирался вокруг, впрочем, без особой надежды: Гакт уже проделывал такой фокус пару раз, и разгадать его у них пока не получалось. Казуя устало потер лицо руками, потом посмотрел на Джина и вздохнул: — Так не хотелось устраивать скандал, но, видимо, придется. — Ну подожди, может, все же мы его поймаем? — Джин утешающе прижал мужа к себе, решив, что ничего так не поднимает настроение, как хороший, ободряющий поцелуй, тем более что в кои-то веки рядом не наблюдалось вообще никаких существ: ни волшебных, ни даже обыкновенных. Так они и стояли обнявшись в неприметном уголке дворцового парка, Джин при этом нежно и старательно ощупывал попу любимого. Кто-то рядом деликатно откашлялся. Целующаяся парочка подпрыгнула и в ужасе уставилась на внезапно возникшего из ниоткуда Гакта. — Прошу прощения, я всего лишь искал Рё. Вы его, часом, не видали? — Кажется, Коки пошел показывать ему свой подвал и коллекцию фаллических символов. — Джин припомнил, что перед самым побегом с общих посиделок Коки как раз хвастался своими увлечениями, и только Рё смог оценить их масштабность, за что и был награжден допуском в святая святых номер два после винного погреба. Брови Гакта поползли вверх. — Я озадачен, но нет, не удивлен. Пожалуй, я к ним хочу присоединиться. Немедленно. Да. И собирался уже было отправится обратно во дворец, но Казуя в этот момент очнулся и крепко схватил его за руку: — Сначала переговорим, а потом уже пойдешь к своим фаллосам. — Предлагаю спор. Я ставлю на ДжунДу, вы, если хотите, на РёДу, ну или на дружбу, если это вам больше нравится, да хоть на оба варианта сразу. Все по-честному. — Гакт очаровательно оскалился и часто-часто захлопал ресницами. Казуя нервно принялся расхаживать по тропинке, пытаясь осмыслить предложенное. С одной стороны, он еще не потерял тяги к приключениям, а занудство королевской жизни как бы этому только способствовало, с другой же… Казуя был хорошим королем и заботился о своих подданных, и меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал. Пусть даже и во имя великой цели отправления Гакта восвояси. — Да ну, не верится мне что-то, Тат-чан и Джунно с детства дружат, они же как братья… Правда, и насчет Рё я как-то не уверен, хотя в последнее время эти двое просто неразлучны, — после длительного молчания скептически произнес Казуя. — Тогда не понимаю, почему ты сомневаешься? Смотри, как все чудненько получается: если выиграете вы, то мы уходим и больше не доставляем вам проблем, а если я… — Тут Гакт сделал театральную паузу. — Ну, а если ты?.. — В том, что условие ему не понравится, Казуя даже не сомневался, но прояснить ситуацию все же не мешало. — Я спою, — очень будничным тоном заезжей знаменитости промолвил Гакт и задорно вскинул руку с растопыренными пальцами. — Мы согласны, — счастливо заверещал Джин и шлепнул своей ладонью по ладони феи. Вмиг маленькое серебристо-сиреневое облачко окутало руки спорщиков и рассыпалось мириадами искр. Спор был заключен. — Сдурел?! — в ужасе ахнул Казуя и от души двинул любимого мужа по затылку. — Ай! Больно! — обиделся Джин, хватаясь за ушибленное место. — Ты что, совсем не веришь в своих друзей? — Да причем тут верю — не верю! — обреченно прошипел донельзя расстроенный король. — Это же фея, а с феями нельзя спорить просто так, не обговорив каждую мелочь и не прописав ее в особом договоре! Теперь нас ждет большой... Боги, да я даже думать не хочу о том, что нас теперь ждет! Казуя резко крутнулся на пятках и пошел прочь. Джин, надо отдать ему должное, ощутил легкий укус вины за свои необдуманные действия (впрочем, ненадолго) и двинулся следом, на ходу придумывая, как выклянчить прощение у любимого. Гакт все это время молча наблюдал за ссорой королевского семейства, внешне оставаясь равнодушным, лишь глаза его коварно поблескивали, да за спиной противно хихикали вредные волшебные существа. Когда все трое вернулись обратно во дворец — как раз вовремя: все уже было накрыто к ужину, и ждали только их, — лица вошедших были в равной степени задумчивыми. Хотя нет, Казуя вдобавок еще и хмурился и искоса поглядывал то на Джина (обиженно), то на Гакта (злобно). О да, король еще надеялся воззвать к совести бесстыжей феи, но где уж там. «Ты же знаешь, Казуя, я не желаю проигрывать». Еще бы он этого не знал! Оттого-то и не понимал, какая магическая сила дернула его согласиться на это безумие. Но спор есть спор, обратной дороги уже не было, зато чувство опасности голосило на всех частотах. — Да ладно тебе, — Джин незаметно пихнул мужа локтем в бок, довольно лыбясь при взгляде на князя Виноградных эльфов. Джин никогда бы не признался в этом Казуе, но он страстно желал, чтобы выиграл Гакт, и не только потому, что хотел услышать легендарный голос феи. На самом деле, он давно вынашивал план мщения Коки (ну что поделать, невзлюбил он его с первого же взгляда, а нечего было класть свой эльфийский глаз на Казу!), а история с граблями не давала ему покоя. — Повеселимся, а то тоска ж беспросветная, да и от нечисти, может, заодно избавимся. — Угу, жди, — буркнул Казуя, вяло ковыряясь в своей тарелке. Аппетит у него пропал, и он все больше жалел о том, что вообще согласился на визит этого… замечательного предводителя волшебных существ. *** После откровений с Коки на той достопамятной попойке Джунно было стыдно настолько, что он даже не мог спокойно смотреть на себя в зеркало. Это ж надо так надраться, чтоб задрыхнуть прямо на парковой лужайке?! Тогда, утром, его, ничего не соображающего, с раскалывающейся от адского похмелья головой, разбудили изумленные садовники, спозаранку пришедшие на работу и никак не ожидавшие увидеть королевского советника в подобной кондиции. С трудом добравшись до своих покоев под ошарашенными взглядами дворцовой прислуги, Джунно завалился на кровать как был, в траве и в листве, и принялся мучительно осмысливать то нерадужное положение, в которое он попал. Принять свои чувства оказалось на удивление легко, а вот смириться с тем, что Уэпи их не разделяет, — вот это стало настоящей проблемой. Было не просто обидно — в душе Джунно ядом разливались ревность и злость, оттого что какой-то Рё так легко получил допуск к сердцу гордой феи, вмиг позабывшей, кто когда-то так жестоко отравлял его существование. Накрутив себя таким образом до предела, Джунно принял решение: он будет бороться и не остановится, даже если придется подраться с Рё! Но до этого надо хотя бы постараться объясниться с Уэпи. Как же в жизни все непросто… Идея устроить Бои за Кубок Виноградного княжества пришла внезапно, позже уже даже никто не мог вспомнить, кто первый это предложил. Но поддержали все единогласно, потому что эльфов, желающих посмотреть на показательный бой их короля и его советника, было хоть отбавляй, да и просто в участники импровизированных боев запись шла полным ходом. Все же эльфы обожали подобного рода развлечения. Обустроили ринг, трибуны для зрителей. Коки быстро сориентировался и принялся принимать ставки на исход боев. Накамару, хоть и не одобрял все это безобразие, но активно продавал билеты, обещая зрелища, доселе невиданные. В качестве главного приза, помимо Кубка, полагался еще, ясное дело, бочонок с очередным коллекционным вином из бездонных княжеских погребов. Абсолютно всех охватила эта лихорадка, даже разругавшиеся было короли примирились и с азартом следили за происходящим. Казуя предвкушал финальный день, когда они с Уэдой должны были присоединиться к участию в боях в качестве почетных гостей. У Джина эта страсть мужа к мордобитию по-прежнему вызывала неприязнь, но он старался помалкивать, потому что прощен был еще не до конца и периодически его лишали сладкого. Даже Гакт и Рё записались на бои и теперь ожидали, когда наступит их черед: Коки, как хозяин мероприятия, придумал достаточно хитроумные отборочные туры для выхода в финал и не делал исключений ни для кого, в том числе для фей! Не радовали предстоящие бои разве что Уэду. Ну, не то чтобы не радовали, потому что он всегда был готов поразмяться, да только настрой оказался не тот. В последние дни все в его жизни пошло кувырком, и, как с этим справиться, он не имел ни малейшего представления. А еще ему очень не хватало Джунно, который вдруг стал его избегать, ну, по крайней мере, так показалось Уэде. Вот тогда-то Уэда и повел себя в первый раз нелогично: вместо того чтобы пойти и разобраться в этом недоразумении с другом, как сделал бы это раньше, он решил обидеться, и когда они с Джунно все же пересекались, всячески эту свою обиду демонстрировал. Но, кажется, эльфу было все равно... Тогда Уэда повел себя нелогично во второй раз: стал всячески поощрять Рё, когда тот принимался за разные глупости, особенно, если в поле зрения попадался противный эльф, до недавнего времени считавшийся его другом. А потом… Боги, они целовались с Рё в Беседке тайных желаний. Стыд-то какой! Уэда покрывался пятнами всякий раз, когда вспоминал этот и все последующие поцелуи. О нет, стыдно ему было не из-за поцелуев: он ведь, в конце концов, давно уже взрослая фея мужеского пола, побродившая по свету и набравшаяся разного рода опыта. Собственные мысли — вот что вгоняло его в краску. Даже в самом страшном сне он не мог вообразить, что будет представлять себе во время поцелуя на месте Рё — Джунно! Не-ет, явно на этом острове что-то нечисто. Атмосфера с ума сводит или вино это волшебное. Кажется, Уэда определенно заскучал по дому, вот только с учителем расставаться ну никак не хотелось. Так что какие уж тут бои, когда столько проблем неожиданно нарисовалось? И очередную проблему нужно было решать прямо сейчас: срочно куда-то спрятаться от идущего навстречу Рё, которого фее видеть совсем не хотелось. Джунно озадаченно повертел головой, обалдело оглядываясь по сторонам: только что вот прямо на этом месте был Уэпи! Он видел его так же четко, как сейчас видел то, что его нет. Ну как такое возможно? Не сквозь землю же он провалился! А Джунно ведь настроился серьезно с ним переговорить и, может быть, даже во всем признаться. — Эй, Тагучи, принцессу не видел? Он вроде тут только что вертелся. — Рё вырулил с боковой тропинки и теперь нахально пялился на эльфа, растягивая рот в том, что считал улыбкой. — А что? — нахмурился Джунно. — Что надо! Так видел или нет? — А если и видел, то тебе не скажу. — Джунно вызывающе скрестил руки на груди, откровенно нарываясь. — Чёй-то? Никак взревновал? Поздновато спохватился, дружище, ничего тебе не светит: даже Уэда не смог устоять перед моим обаянием! — Рё сделал бедрами неприличное движение — и вот тут Джунно накрыло. Он очертя голову кинулся на соперника, и быть бы драке, но Рё сумел увернуться и вдруг предложил: — А слабо на ринге? Сейчас как раз моя очередь. Хотел Уэду позвать, но так даже веселее. Я чертовски красив со стороны, принцесса оценит. Джунно ни разу не участвовал в боях, хотя и повидал их немало, частенько сопровождая Уэду. Драться он не умел, ну, то есть морду кому-то набить — это легко, а вот так, чтоб на ринге, — нет. Но отказаться не мог. Прекрасно понимая, что подписывает себе приговор, он бросил сквозь зубы: «Пошли», — и направился в сторону площадки. Унылое традиционное чаепитие в Беседке тайных желаний прервал зычный голос ведущего: — А теперь на ринг приглашаются Нишикидо Рё-ё-ё и Тагучи Джун-носке-е-е! И уютная атмосфера взорвалась приветственными криками зрителей с трибун. — Э-э-э… что? — Казуя и Джин, не сговариваясь, рванули к выходу, а за ними вслед понеслись остальные присутствующие, коих набралась внушительная толпа. Уэда, который вроде бы только что находился в одном месте парка, а теперь вдруг очутился неподалеку от площадки для боев, присвистнул, соображая, что, кажется, случайно открыл еще один утерянный артефакт Виноградного княжества — пространственный портал. Интересно, а сами князья о нем хоть догадываются? Надо будет уточнить потом на досуге. Это ж какие перспективы открыва… Ошеломляющее объявление ведущего боев в начале пригвоздило Уэду к земле, а потом до него дошло: — Джунно! Идиот, ты же не умеешь! Уэда сломя голову ломанулся на ринг, распихивая локтями всех, кто подворачивался под горячую руку. То, что Джунно проигрывал, было ясно как день. Держался он до сих пор исключительно из собственного упрямства, хоть и понимал, что до окончательного позора остаются секунды. Перед глазами все плыло, когда он ощутил очередной удар и свалился на пол. О том, чтобы подняться, можно было уже и не мечтать... Уэда, видя все это, влетел за ограждение и с размаху врезал Рё. Тот от неожиданности завалился на спину, едва успев убрать крылья. — Хочешь подраться — дерись со мной. — Он навис над упавшим, сверкающий в его глазах огонь праведного гнева не предвещал Рё ничего хорошего. — Сволочь! Рё зарычал и мгновенно вскочил на ноги. Завязалась драка — настоящая и жестокая, ни капли не напоминающая даже те поединки, что проводились на Эльфийских боях без правил. Дальше события начали разворачиваться с пугающей скоростью. Джунно, отплевываясь и пытаясь оттереть глаза от крови, что хлестала из рассеченной брови, поднялся на ноги и чуть снова не сполз на землю: колено прошило нестерпимой болью, — но он упрямо двинулся к дерущимся. Казуя несся, отчаянно путаясь в проклятых королевских одеждах, за ним едва поспевал Джин. Коки и Накамару уже заскакивали на ринг. Присутствующие эльфы растерянно метались вокруг, не зная, что предпринять. А потом все внезапно будто заволокло плотным туманом и наступила полная тишина. — Ребят, осторожнее с Джунно, — раздался спокойный голос Казуи, — у него сильно повреждено колено. Коки, думаю, Уэду уже можно отпустить, да, Уэда? — Послышалось утвердительное мычание. — Вот и хорошо. Гакт-сан, спасибо огромное за помощь, вы пришли очень вовремя. Туман, как по волшебству, рассеялся, и стало видно место происшествия: Накамару и Джин спешно накладывали лечащие чары на Джунно, Коки оттеснил тяжело дышащего Уэду в сторону и следил, чтоб тот снова не ринулся в бой, с другой стороны Гакт пытался удержать Рё. Уэда и Рё прожигали друг друга убийственными взглядами, но все же старались больше не рыпаться. Казуя стоял в центре всего этого и пытался привести в порядок одежду. У него под глазом наливался синяк неизвестного авторства, впрочем, в этой куче-мале досталось всем, так что король был не в обиде. Отчего-то настроение резко улучшилось, как будто он снова оказался за Стеной, в мире приключений. Даже осознание того, что спор, по всей видимости, был проигран и впереди их ждут возможные последствия, не сильно портили ощущения. В конце концов, разве не прекрасно, что его друзья полюбили друг друга, хотя и сами пока этого до конца не поняли? Что ж, погибать, так с музыкой, посему: — Отлично поразмялись, теперь можно и перекусить, — довольная улыбка расползлась на лице потрепанного монарха, и он заговорщицки подмигнул Коки: — и не только. Тому не надо было что-то объяснять, намек был схвачен на лету, и расторопные слуги деловито засуетились, расчищая площадку под столы. Решили расположиться прямо здесь, в парке, под открытым небом и с расслабляющим видом на Беседку тайных желаний и озеро. Из погреба торжественно выкатили бочки с вином. Коки уверял, что такого они никогда в жизни не пробовали и еще долго потом будут вспоминать его божественный вкус и волшебное послевкусие. Постепенно пространство возле ринга очистилось от народа, остались только Джунно и Уэда. Практически вылеченный Джунно сидел на камне и упорно не поднимал глаз на своего друга. Ему было стыдно и горько, оттого что даже здесь он уступил Рё. Срочно захотелось провалиться сквозь землю, желательно поглубже. Уэда, видя такое дело, уселся рядышком и вздохнул. Помолчали. Уэда уставился на Джунно, а тот вдруг стремительно начал краснеть. В итоге Уэда не выдержал и ласково поинтересовался: — Ты зачем в драку полез? — Надо было кое-что прояснить, — все так же не поднимая глаз, пробормотал Джунно. — А чего не поделили? — Уэде в самом деле не приходило в голову, из-за чего эти двое могли сцепиться. Они ж даже и не общались почти. — Тебя, — кажется, Джунно пылал от смущения уже вплоть до самых кончиков своих крыльев. Уэда ошарашенно выпучил глаза, единственное, что он смог произнести в этот момент, — было одно очень нехорошее эльфийское слово. Такая реакция для Джунно оказалась вполне ожидаема, он был к этому готов, так что просто поднялся и побрел куда глаза глядят, лишь бы подальше от всех, особенно от одной прекрасной ужасной феи. Будущее не сулило ничего хорошего, к этому надо было как-то привыкать. — Джунно? — Уэда, до этого находящийся в полной прострации, вдруг очнулся и, наплевав на этикет (впрочем, на него тут уже все давно наплевали, чего уж), вихрем полетел догонять обиженного на жизнь страдальца. — Вот же упрямый эльф. Да подожди ж ты! — фея вцепилась в воротник одежды Джунно, упорно пытающегося куда-то идти, в итоге оба завалились на землю, причем Уэда удобно устроился сверху. Он еще крепче сжал воротник Джунно и, почти рыча, потребовал объяснений: — А теперь, пожалуйста, доступным языком расскажи мне еще раз, какого черта вы дрались из-за меня? Джунно помедлил мгновение, но потом понял, что терять-то ему особо нечего, — или сейчас, или никогда! — Мне не нравится, что он к тебе липнет. У него нет на это никаких прав! Он тебя не любит! — Хм, — Уэда сощурился и вкрадчиво уточнил: — а ты? — А я люблю! Возникла пауза, во время которой один понял, что попался в ловушку, а второй… А второй вдруг ощутил настолько сильный прилив счастья, что повинуясь ему, качнулся вперед и невесомо поцеловал все еще лежащего под ним эльфа. Джунно опешил и, сам себе не веря, крепко-крепко зажмурился, но когда все-таки решился открыть глаза, на нем все еще восседал Уэда с дико довольной физиономией и сиял самой широченной из своих улыбок. — Балда! — радостно объявила фея, снова наклоняясь для поцелуя. — Ты такой тормоз, Джунно! И на этот раз Джунно уже не тупил. А вдоволь нацеловавшись, парочка решила удрать с шумной вечеринки, надеясь, что ее подвыпившие участники не заметят их отсутствия, и заняться более приятными вещами. Попредаваться созерцанию, например, или познать себя. Да мало ли дел непеределанных вокруг? Свеженайденный портал оказался весьма кстати. Рё долго смотрел в точку, где только что исчезла парочка влюбленных, но даже не думал что-либо предпринимать. Наверное, Уэда сделал правильный выбор… А что в груди колет, так это всяко из-за драки. Когда Рё вернулся за стол, там тоже вовсю кипели страсти. Эльфы уже сильно поднабрались, даже короли и их свита улыбались несколько больше и расслабленнее, чем обычно себе позволяли. Кто-то тут же поставил перед Рё кубок, полный вина, источающего просто обалденный аромат. Эльф, не задумываясь, сразу и осушил его. А дальше… Гакт поднялся и прокашлялся, привлекая внимание. — Друзья мои, мы с вами стали свидетелями зарождения любви между дивным эльфом и прекрасной феей. Они прошли долгий путь, прежде чем осознали, что созданы друг для друга. Я считаю, что это отличный повод, и по такому случаю у меня есть песня! — Нет! Да не здесь же!.. — возопил Казуя и, отталкивая стол, бросился в сторону феи... Но было поздно. Гакт — запел! *** Сколько прошло времени, точно никто не знал. Очнулись Каме и Джин на полу Беседки тайных желаний от странного навязчивого звука. Как они тут оказались и почему, гадать было бессмысленно, и так понятно, что всему виной вино Коки и песни Гакта. Что странно, их головы были ясными, без каких-либо даже намеков на похмелье. Королевская чета грациозно поднялась, пошатываясь на затекших от неловких поз конечностях, и пошла на звук. — Ой, а кто эти симпатичные эльфята? — Широко распахнув глаза, Джин недоуменно рассматривал украшенную разноцветными лентами корзинку с двумя верещащими крошечными существами. Каме плюхнулся на ступеньки и спрятал лицо в ладонях. Осознание не заставило себя ждать. — Кажется, дорогой мой супруг, это наши с тобой дети. — Э-э-э? Как это? — Лицо Джина сейчас никоим образом нельзя было назвать выглядящим интеллектуально. Хотя кто бы в такой ситуации выглядел интеллектуально? — Животворящая магия Гакта, чтоб его… везде любили! Эпилог Едва раскроем рот, Как все от счастья плачут, И знаем наперёд — Не может быть иначе. Празднование по случаю рождения наследников, пожалуй, затмило даже не столь давнюю свадьбу короля. Счастливые молодые родители, тщательно скрывая свое все еще не прошедшее офигение, принимали поздравления и опасливо косились на отпрысков, которых надежно оккупировали не менее счастливые бабушка с дедушкой, вознамерившиеся теперь надолго загостить у любимого сынули: надо же кому-то проследить за воспитанием внуков, а то молодежь пошла безответственная — им только развлечения да приключения подавай… Постоянно держащиеся за руки и сияющие до рези в глазах от собственного счастья Джунно и Уэда пребывали в каком-то своем мире грез и на внешние раздражители реагировали вяло и невпопад. Так что обоих отправили в принудительный медовый отпуск приходить в себя. Гакта, как непосредственного участника событий, назначили феей-крестной, а, чтоб он и не думал увиливать от своих почетных обязанностей, за заслуги перед отечеством присвоили ему звание почетного жителя, возвратив право находиться в королевстве беспрепятственно, но слезно умоляли все же не петь без предупреждения. Рё на радостях тоже простили. Однако, несмотря на это, оба отпросились обратно за Стену путешествовать, клянясь при этом навещать родину не менее раза в сто лет. Коки расщедрился и выкатил на празднование то самое дивное коллекционное вино, что натворило дел на острове, но последствий уже никто не боялся — все равно ж убирать придется. А под шумок он также получил разрешение открыть в столице ресторанчик «Дядя Джонни», названный так в честь какого-то любимого дядюшки. Его супруг, Накамару, любезно согласился принять должность Почетного советника короля и вернуться в круговерть дворцовой жизни. В общем, свой кусочек счастья получил каждый. *** Место проводов уважаемых гостей — Большая дворцовая площадь королевства, торжественно украшенная, с огромным постаментом для отбывающих и бесконечными рядами трибун для провожающих — была переполнена галдящим эльфийским народом. Все жаждали посмотреть на заезжую знаменитость, поэтому толкались и пихались, чтоб пробиться в первые ряды. Их величества — и действующие, и от дел отошедшие, — а также оба князя тепло распростились с Гактом и Рё, затем дошла очередь и до Уэды, который, не говоря ни слова, уткнулся в грудь учителя. Гакт крепко обнял его в ответ: — Я буду скучать. Уэда кивнул, наконец оторвавшись, и широко улыбнулся, глядя ему в глаза. — И я, — а потом негромко добавил: — Спасибо, за все — за все! Гакт улыбнулся и, на прощание похлопав воспитанника по спине, стал подниматься на постамент. — Ты это… извини, если что не так, — Рё, все это время стоявший рядом и внимательно наблюдавший за происходящим, протянул Уэде руку, которую тот, минуту поколебавшись, искренне пожал. — Ну… и ты меня тогда извини. — Никаких неприятных мыслей и ощущений у него на самом деле не осталось — все как-то незаметно исчезло. Уэда готов был любить всех на свете, даже этого придурка. — Ерунда какая-то получилась. Рё вдруг, сам не ожидая, дернул Уэду на себя, порывисто обнял и поспешно удрал на постамент, опасаясь свирепого взгляда Джунно. Перед самым отбытием Рё все же спросил Гакта: — А как же эти? — кивнув при этом на стоящих неподалеку фею и эльфа. — Ну, может, я и им как-нибудь спою. Кто знает? — Гакт подмигнул, затем помахал рукой собравшимся и шагнул в проем портала, утягивая за собой всю свою магическую нечисть разом. Рё на прощание окинул взглядом все вокруг, впервые тепло и по-настоящему улыбнулся и последовал за Гактом. На душе отчего-то было непривычно хорошо. Наверное, это всегда так, когда знаешь, что тебе есть куда возвращаться. PS. А потом все еще долго убирали Виноградное княжество. И бои за Кубок Виноградного княжества тоже провели, и портал не раз использовали и зачастую не по назначению, но это уже совсем другая история. Ну-ка, все вместе Уши развесьте, Лучше по-хорошему Хлопайте в ладоши вы!

Вопрос: Понравилось?

1. Да		0	(0%)
Всего:		0

@темы: День АУ

---

Город зомби - коллаж

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Город зомби Автор: *** Форма работы: коллаж Персонажи: Аканиши Джин. Размер: 1440/ 900 Жанр: ужасы Категория: джен Рейтинг: PG-13 Исходники: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		16	(100%)
Всего:		16

@темы: День АУ

---

[KAT-TUN no Matsuri]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Night Shuffle - 01.02.2015 - Каме в промоушене "Игры Джокера" - субтитры

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Night Shuffle - 01.02.2015 - Каме в промоушене "Игры Джокера" Переводчик: *** Тайминг, оформление: *** Источник: sakuravocal Форма работы: перевод субтитров Размер: 1280 х 720, 691Мб Продолжительность: 27:10 Краткое содержание: Решив во что бы то ни стало оказать гостю гостеприимство, ведущие программы используют каждую свободную минутку, выпавшую у него между другими съемками. Примечание: Полный сюжет был разбит на два эпизода программы: 01.02.2015 и 08.02.2015. Это первый из них. Ознакомиться? Скачать из папки?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		21	(100%)
Всего:		21

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Окурок - перевод фанфика

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Окурок Перевод: *** Бета: *** Источник: Litterbug – filthinbeau Форма работы: перевод фанфика Пейринг / Персонажи: Каменаши Казуя (Каме) / Уэда Тацуя Размер: мини – 2616 слов Категория: слэш Рейтинг: NC-17 Жанр: ПВП Краткое содержание: Каме влюбился давно и с тех пор так и не оправился. Читать? Кругом все тихо, когда Каме приоткрывает стеклянную дверь и выходит на балкон их гостиничного номера, улыбаясь при виде Уэды. И дело вовсе не в том, как тот склонился над перилами, не это (ну хорошо, не только это) заставляет Каме улыбаться. Он просто действительно рад его видеть. Каме знает, что такая реакция может показаться смешной, в конце концов, они постоянно встречаются на работе, но все это еще так ново – осознание того, что то, что он чувствовал, взаимно. И да, после пьяного спонтанного признания и последующего трезвого смущенного разговора Каме чувствует, что заслужил свое счастье. Уэда оборачивается и медленно, лениво улыбается в ответ, когда Каме приветственно подталкивает его бедром, а потом выдувает облачко дыма и стряхивает пепел за перила. Это просто сигарета у Уэды в руках, что-то, что Каме видит почти ежедневно. Он не должен испытывать такое возбуждение, когда тот подносит ее к губам и снова затягивается. Но… губы Уэды. И руки Уэды. И эти чертовы скулы, и линия подбородка… - Хорошо сегодня на улице, - говорит Каме, чтобы завязать разговор, хотя его сосредоточенность стремительно рассеивается от одного только взгляда. - М-м, - соглашается Уэда, продолжая смотреть куда-то вдаль. Потом он оборачивается к Каме, улыбается и снова выдыхает дым, выкидывая свою сигарету в царящую снаружи тьму. - Мусоришь, - Каме смотрит вниз, но ничего не видит. Разумеется, не видит, это всего лишь окурок, а с такой высоты даже люди кажутся букашками. – Он, возможно, приземлился какой-нибудь старушке в прическу, и теперь ее волосы загорелись. Ты хоть об этом подумал? Уэда выглядит встревоженным, его глаза широко раскрываются, и он прикусывает нижнюю губу. О боже. - Этого не могло случиться, - провозглашает он, но в словах пробивается едва слышная нотка неуверенности. Хорошо, что Каме научился неплохо различать изменения в его голосе, это абсолютно точно – что-то, чем можно гордиться. Каме смеется и неожиданно обхватывает Уэду за талию, оттаскивая от края. Уэда жалобно стонет, словно ему только что нанесли удар по гордости, но это не останавливает Каме от того, чтобы затащить его внутрь и кинуть на одну из кроватей. Уэда несколько раз подпрыгивает на пружинящем матрасе и все еще пытается выглядеть разозленным, хотя Каме видит, что он прячет улыбку. Он сердито пялится на то, как Каме закрывает дверь и задергивает шторы, но, когда тот тоже забирается на кровать и начинает подпрыгивать, Уэда хохочет. Нет, серьезно, никто не в силах отказаться от старых добрых прыжков на кровати, и Уэда давно перестал притворяться равнодушным. Он вытягивает худую руку и позволяет Каме поднять себя на ноги, а потом они брякаются – вместе и по отдельности, перескакивая с кровати на кровать и смеша друг друга больше подходящими для батута выкрутасами и забавными рожицами. - Смотри, - говорит Каме, подпрыгивая так высоко, что ему приходится подставить ладони, чтобы не удариться головой в потолок. А потом он перепрыгивает на соседнюю кровать, в процессе сделав в воздухе потрясающий шпагат, и приземляется прямо перед Уэдой. - Вау, - бесстрастно комментирует Уэда, - это было возбуждающе. Каме сегодня в ударе, или просто он слишком проникся ролью танцора в своей новой дораме, которую Уэда все никак не найдет времени посмотреть. Каме выгибает брови и притягивает Уэду к себе, прижимаясь на уровне бедер. - Ты не обманешь меня, Тацуя. Ты позволишь мне делать с тобой что захочу, и это будет здорово. - Обещания, обещания, - голос у Уэды по-прежнему скучающий, но Каме снова слышит некоторое отличие, и, ну… Каме кое-что чувствует. Уэда может сколько угодно выражаться монотонно или вообще дуться, но ни одному мужчине этого не скрыть, и уж меньше всего – Уэде. - Да, я обещаю, - серьезно говорит Каме. Он еще раз подпрыгивает, выбрасывая ноги вперед, и приземляется на спину, глядя снизу вверх на Уэду, который все еще возвышается над ним. Каме прикусывает нижнюю губу и проводит рукой по груди и животу, поглаживая себя через брюки, прежде чем потянуть за молнию и расстегнуть их. – Если, конечно, ты не захочешь сделать все, что вздумается, со мной. Уэда опускается на колени, но ничего не говорит и не дотрагивается, просто наблюдает, пока Каме выкарабкивается из своих джинсов и трусов разом и скидывает рубашку на пол. Каме нравится, когда на него смотрит Уэда, нравится совсем иначе, чем когда он на сцене и на него смотрят все. Нет. Уэде присуща эта напряженная сосредоточенность, от которой лицо Каме заливается жаром, пульс ускоряется, а в груди что-то болит. И не имеет значения, что Каме уже занимался с Уэдой сексом раньше, его рука все равно немного дрожит, когда он обхватывает пальцами собственный член и сжимает, неотрывно глядя Уэде в глаза. - Каме, - наконец произносит Уэда. И выглядит удивленным, как будто он совсем не собирался произносить это вслух. Каме догадывается, что он не единственный, кто все еще не в состоянии поверить, что может получить то, что так давно хотел. Но Уэда… Уэда должен получать все, о чем мечтает. Всегда. Каме раздвигает бедра и тянется свободной рукой, чтобы грубо привлечь его к себе и прижаться губами к губам. Его язык проникает в рот Уэды за время, равное одному короткому вдоху. Во рту Уэды немного горчит - запах сигареты, все еще въевшийся в его язык, и Каме припоминает старую рекламу против курения, которую слышал еще ребенком, а может, сообщения от своих фанаток, советующих ему самому бросить: «Как будто целуешься с пепельницей». Но Каме очень сомневается, что ему пришлось бы сильно сжать пальцы вокруг своего члена, чтобы не кончить, если бы он целовался с пепельницей. Сомневается, что хотел бы большего, гораздо большего, как он всегда хочет этого с Уэдой, как бы близко они ни прижимались друг к другу и как бы страстно ни целовались. Уэда немного отстраняется и смотрит сверху вниз на Каме, и губы у него влажные, красные и припухшие. - Я бы позволил тебе делать со мной все, что захочешь и когда захочешь, - это вырывается одним сумбурным выдохом, и вот уже Уэда целует его снова, беспорядочно и влажно, и это так здорово, но сказанное слишком важно для Каме, чтобы просто принять как должное. Он на какое-то мгновение перестает дрочить, чтобы снова немного отстраниться, и смотрит на Уэду с легкой улыбкой. И это действительно легко. И просто, так просто. Черт, но Каме и вправду полный простак. Готовый баловать Уэду, как маленького ребенка. И с этим ничего не поделать. - Я тоже. Ну, то есть, я имею в виду, - пальцы Каме скользят по горловине рубашки Уэды, – мне очень нравится так, как сейчас, но предпочел бы, чтобы ты сначала разделся. Уэда практически падает, когда откатывается назад и вскакивает с кровати, но ему удается избежать значительных повреждений за то время, пока он расстегивает пуговицы на рубашке и вытаскивает ремень из брюк – быстро, в буквальном смысле со свистом. Брюки сваливаются и повисают вокруг лодыжек ровно на пять секунд, потому что потом он стремглав кидается в ванную, заставляя Каме смеяться и качать головой. Секс такая глупая, такая прекрасная вещь - обнаженное нетерпение до и обнаженное трепыхание во время. Ему всегда это нравилось – еще бы не нравилось, но с Уэдой все ощущается по-особому. Как нечто большее. Может быть, когда новизна немного спадет, Каме перестанет чувствовать именно так, но вряд ли. В конце концов, он ждал этого целую гребаную прорву времени. Когда Уэда возвращается, бросая на кровать лубрикант и пару презервативов, Каме не может оторвать от него взгляд. Он даже не закрывает глаза, когда Уэда снова начинает его целовать, и они смешно сходятся к переносице, а пальцы путаются у того в волосах. Уэда приподнимается на коленях, и Каме кладет ладонь ему на бедро и проводит большим пальцем туда-сюда. - Когда я сказал, что очень давно тебя хотел, я имел в виду… С какого времени, как ты думаешь? – спрашивает он. Уэда выглядит несколько удивленным, и Каме не может его винить, но в то же время ему кажется, что тот имеет право знать. Он подносит руку Уэды к своим губам и втягивает два пальца в рот так глубоко, что чувствует, как они упираются в горло. Это напоминает ему тот раз, когда он делал Уэде минет, и то, как он удерживал ладонями беспокойные бедра и видел, как Уэда раскрывается и рассыпается на части под движениями его языка. - Не знаю, - говорит Уэда. Его глаза прикованы к плотно сжатым губам Каме, а в голосе слышится полустон, которого не было еще минуту назад. – Я подумал, может, с нашей поездки в прошлом году? Потому что именно тогда я… Каме мотает головой и прихватывает губами еще один палец. Он знает, что тогда Уэда впервые начал серьезно присматриваться к нему, знает это потому, что помнит первую трепещущую надежду, появившуюся после того, как они делили одну подушку и спали бок о бок в тесноте на полу пригородного дома, хотя собственно сна-то практически и не было. - Раньше? – уже откровенно стонет Уэда, когда Каме тянет за запястье, так что подушечки пальцев скользят по его языку. – С нашего последнего тура?.. - Нет, - Каме целует кончики пальцев Уэды, а потом хохочет над его ошеломленным смущением. Это помогает рассосаться комку, тяжело свернувшемуся у него в желудке, потому что Каме не привык настолько открывать душу. – Однажды… жил-был мальчик, о котором все думали, что он странный... Каме тянется, чтобы открыть тюбик с лубрикантом, отдает его Уэде и притягивает того к себе, прямо между расставленными бедрами. Он ждет, пока Уэда намажет пальцы, и сгибает ноги в коленях, плотно упираясь ступнями в матрас. - …так что иногда другие смеялись над ним. Я тоже… иногда смеялся над ним, - голос Каме прерывается на последнем слове, когда Уэда вводит в него палец и двигает им, неглубоко, но достаточно, чтобы почувствовать растяжение и легкую боль внутри. – Не со зла, честно. Он был неплохим, просто воспринимал все слишком, слишком серьезно. И прическа у него была довольно странная, и многие не понимали, как он может быть лидером своей группы. - О? – Уэда выгибает бровь и целует колено Каме, одновременно проталкивая внутрь второй палец, а потом полностью вытаскивает оба и другой рукой выдавливает лубрикант прямо на член Каме и между его ног. Часть попадает на простыню, и Каме напоминает себе, что надо будет извиниться за беспорядок, когда они будут выписываться из гостиницы. - Этот парень кажется полным неудачником. Каме кивает и со стоном выгибается, приподнимая бедра, когда Уэда снова быстро вводит в него пальцы, глубоко, до самых костяшек. – Многие так и думали, - хрипло выдыхает Каме. – Но это было неправдой. На него просто слишком много свалилось сразу, слишком много чужих ожиданий. - И как ты догадался об этом? - Он всегда выглядел скучающим и одиноким, и ему было сложно быть лидером и вести за собой группу. Такая дерьмовая ситуация… - Каме приподнимается на локтях и пожимает плечами, наблюдая, как Уэда слегка поворачивает запястье. - И что же, ты спас его? Стал его рыцарем в сияющих доспехах? – спрашивает Уэда. Он обхватывает свободной рукой член Каме и начинает дрочить. Дыхание Каме ускоряется, и говорить становится намного труднее. - Не нужно… Ему не нужен был рыцарь. Но я ловкий парень и всегда готов помочь. Уэда хмыкает и проводит большим пальцем под самой головкой члена Каме, одновременно сгибая пальцы у того внутри и заставляя Каме выгнуться дугой и крепко зажмуриться. - Открой глаза, - командует Уэда, и Каме вздрагивает, мгновенно подчиняясь. - Так или иначе, - через силу продолжает Каме, обрывочными фразами, каждые несколько слов прерываемыми короткими вздохами, - мы ссорились, даже дрались. И я хватал его за задницу. Каме хрипловато смеется, а Уэда еще раз хмыкает: - Вряд ли это можно назвать спасением… как оно вообще все связано? - Ну, - продолжает Каме, - все равно я помог ему, по крайней мере, он знал, что мои шаловливые руки не оставят его в одиночестве. Вспомнить об этом забавно, и Уэда улыбается, уткнувшись в дрожащее колено Каме, которое только что поцеловал. - Но потом мы помирились, после того как подрались. Я знал, что помиримся. И потом… был этот момент, когда он улыбнулся мне, и это было прекрасно. Я даже не подозревал, что у него есть другие выражения лица, и вдруг он оборачивается ко мне с этой улыбкой до самых ушей, и его глаза… Все твое лицо сияло, Уэда. И это заставляет Уэду улыбнуться снова, сейчас, и выглядит это в точности как в воспоминаниях Каме. Что бы с тех пор ни произошло… Уэда вытаскивает пальцы и переползает выше, чтобы снова облизать губы Каме, сплестись языками, и Каме чувствует себя таким бесконечно, таким чертовски счастливым. - Я влюбился очень давно и с тех пор так и не оправился, - говорит Каме губы в губы, и его глаза закрываются снова, потому что это уже чересчур. Но Уэда и не просит его открыть их, ни когда отодвигается назад, и Каме слышит, как рвется обертка презерватива, ни когда тихо шуршит разворачиваемый латекс, ни даже тогда, когда Уэда толкается внутрь, и на этот раз это уже его член, а не пальцы. А Каме… он чувствует себя совершенно открытым, сплошные обнаженные чувства и нервные окончания, и даже не пытается сдерживать звуки, которые вырываются, пока Уэда его трахает. Он стонет, когда Уэда закидывает одну из его ног себе на плечо, громко матерится, когда Уэда вонзается настолько глубоко, насколько вообще возможно, и чуть не кончает только лишь оттого, что Уэда грубо и отчаянно приказывает: - Каме. Каме, ну давай же, пожалуйста, посмотри на меня! Глаза Каме распахиваются, и он чувствует себя полностью вознагражденным при виде лица Уэды, с приоткрытым ртом и струйками пота, стекающими со лба. Как только их взгляды встречаются, Уэда переходит в атаку, практически сгибая Каме пополам и безжалостно двигаясь, а его пальцы на бедре Каме впиваются так, что наверняка оставят синяки. Каме сам берется за свой член, потому что ему это нужно, и через каждую пару движений выстанывает имя Уэды. Уэда напрягается, изгибая его еще сильнее, почти прижимаясь своим лбом ко лбу Каме, и тому кажется, что он вот-вот переломится, но все, чего ему хочется, это давать и давать, и давать. - Каме, блядь, спасибо… Боже, спасибо, что рассказал. Мой, ты мой! – восклицает Уэда, и Каме открывает для себя, насколько действенным может быть одно короткое слово, когда кончает – остро и бурно себе на живот и на грудь, и на Уэду, горячо пульсирующего внутри, когда Каме сжимается вокруг его члена. Такое чувство, что они полностью переплелись. Некоторое время они оба тяжело дышат, и Каме старается удержать Уэду в себе еще немного дольше. Но потом Уэда вздыхает и осторожно откатывается, заставляя его поморщиться. В комнате царит странное тяжелое молчание, результат того, что несказанное наконец произнесено вслух. Но они уже проходили это один раз, и тогда было страшнее. С каждым новым откровением Каме чувствует большую уверенность в себе, и, черт побери, сейчас он просто суперуверен. Он притягивает Уэду поближе, прижимается носом к ямочке в основании его шеи и глубоко вдыхает. - Это было потрясающе, - говорит Каме. – Не знаю, как ты, но я бы сейчас не отказался от сигареты, - и Уэда хохочет так, что все его тело трясется. Каме ухмыляется и берет свою пачку с прикроватной тумбочки, предлагая Уэде присоединиться. Уэда берет сигарету и позволяет Каме дать ему прикурить. А потом Каме снова очарованно смотрит, как Уэда медленно затягивается, перекатывается на разворошенной постели и протягивает руку поверх Каме, чтобы стряхнуть пепел. - Спасибо, - говорит Каме, на что Уэда отвечает коротким удовлетворенным мычанием, довольный всем, что случилось и что их окружает. - Как думаешь, бедные старушки с легковоспламеняющимися волосами в безопасности – теперь, когда я здесь, с тобой? – спрашивает Уэда, подвигаясь Каме под бок. - Никто и никогда не может чувствовать себя в безопасности, когда ты рядом, Тацуя, - отвечает Каме, и он правда так считает. Хотя вообще-то – нет.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		19	(100%)
Всего:		19

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Като Джиро - арт

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Като Джиро Автор: *** Форма работы: арт Персонажи: Каменаши Казуя (в роли Като Джиро, фильм "Игра Джокера") Размер: 900 х 670 Категория: джен Рейтинг: G Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		20	(100%)
Всего:		20

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Последний… - фанфик

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Последний… Автор: *** Форма работы: фанфик Размер: мини - 1059 слов Персонажи: Уэда Татсуя, Тагучи Джунноске, Каменаши Казуя, Накамару Юичи Категория: джен Жанр: ангст Рейтинг: G Краткое содержание: KAT-TUN снимают последний «Сёнен». Примечания: «Почти младший брат и лучший друг, и даже ближе…» - цитата из интервью «10 000 знаков» Уэды Татсуи, Myojo, февраль 2016 год. Читать? Последний… Уэда старается держаться как может, старается на репетициях, съемках, интервью. Ради поклонников, ради КАТ-ТUN, ради стаффа, ради Тагучи, который выглядит так, словно вот-вот рассыплется на куски от горя. Идиот… идиот, идиот, идиот!.. Как жить-то без этого идиота?.. Уэда не знает. Еще не придумал. Но он держится. Даже шутит. Смеется, строит рожицы, подбадривает Накамару, объявляет перемирие с Каме. KAT-TUN должны быть. Всегда и вопреки. Поэтому – давай, Уэда! Вдох-выдох. Сегодня очередной «последний». На этот раз – «Сёнен». Они долго обсуждают концепцию, засиживаются на студии до поздней ночи. Выбирают песни, гостей, расстановку на сцене. Привычная суета успокаивает, заставляет забыться – каждого из них. Тагучи громко смеется, Накамару громко нудит, Каме – молчит. Тоже громко – так может молчать только Каме. Уэда за роялем. Пока всего лишь репетиция, но ему уже заранее нравится то, что получится в итоге. Он слышит еще не родившееся звучание в своей голове, такое прекрасное… Пальцы, которыми он касается клавиш, немного дрожат. - Уэпи? Ты замерз? Оказывается, Тагучи наблюдает за ним все это время, вслушиваясь в обрывки бездумных нот. - Не мерзни, Уэпи! – широкая улыбка, способная осветить как минимум половину вселенной, и одно легкое движение, после которого на плечи Уэды опускается мягкая махровая рубашка, еще хранящая тепло тела Тагучи. - Спасибо… - когда Уэда произносит это, Тагучи уже отошел и что-то обсуждает с хореографом. Уэда тычется носом в воротник рубашки и прикусывает губу. «Нет, идиот! Мне не холодно!» Пальцы на белых клавишах едва заметно дрожат. «Мне больно…» * - Happy Birthday to You, Happy Birthday to You, Happy Birthday dear Kame… - они поют, а на лице Каме в первый момент – только то, что он этого ожидал. И – усталость. Правда, уже через мгновение выражение меняется на благодарно-довольное, он кланяется, улыбается и ведет себя соответственно счастливому дню. «День есть, а вот счастье – не очень», - отстраненно думает Уэда и отходит от микрофона, пряча взгляд за козырьком кепки. Каме старается больше всех, так было и будет всегда. В это Уэда не то что верит, просто знает – как свое имя или то, что Тагучи – идиот… * Битбокс Накамару уже минут десять звучит как заевшая пластинка, и дело вовсе не в том, что так он вообще-то и звучит. По остекленевшему взгляду и ритмичному движению руки Уэда понимает, что Накамару опять «завис». Такое случается в последнее время достаточно часто, и, вздохнув, Уэда идет решать проблему. - Накамару! Накамару! Требуется окликнуть его еще пару раз, чтоб добиться реакции. - А? Что, ты что-то хотел? Накамару похож на очень измотанного парня, который, судя по синякам под глазами, мало спит и много работает. - Пошли, выпьем твоего стариковского чая, - зовет Уэда, кивая в сторону стола, на котором стоят их бенто, пижонская бутылка Каме и дебильно-розовый термос Накамару. - А?.. – Накамару удивленно хлопает глазами. – Ты же терпеть этот чай не можешь?.. - Если зажал – так и скажи! – мгновенно раздражается Уэда, но Накамару уже машет руками и поспешно идет наливать чай. Уэда пьет и старается не морщиться, потому что Накамару тоже тот, о ком следует сейчас позаботиться. * Роковую часть их финального «Сёнена» снимают последней. В маленькой гримерке на четверых сейчас только он и Тагучи, беспокойным солнечным зайчиком мельтешащий туда-сюда. Когда тот промелькивает в зеркале в сотый раз, Уэда прикрикивает: - Угомонись, я сказал! Если переоделся-загримировался, вали на сцену! Тагучи замирает мгновенно. Вскидывает голову и смотрит виновато. Все чертово последнее время он именно так и смотрит… Рука Уэды с подводкой дергается, и стрелка на левом глазу выходит кривой. - Блядь! - Прости, - тут же выпаливает Тагучи, и Уэда давит в себе желание врезать ему по жалобной физиономии. - Прощу, - холодно сощуривается он. – Если выйдешь сейчас на эту гребаную сцену и скажешь всем, что никуда не уйдешь. Вот тогда – прощу! - Уэпи… Тагучи весь сжимается – от губ до пальцев на руках, даже зажмуривается на секунду. – Уэпи, не надо… «Надо! – хочет закричать Уэда. – Еще как надо, мать твою! Потому что это такой ад – то, куда мы все сейчас угодили! Куда ты нас затащил!» Но Тагучи смотрит на него так беспомощно, так безысходно, что все обжигает внутри и становится невыносимо дышать. Уэда знает, что может ударить, – Тагучи не отшатнется. И ему самому, быть может, станет легче, если хотя бы часть гнева выльется на голову его виновника, но он никогда и ни за что потом себе этого не простит. Потому что – да, идиот. Да, виноват. Но это же Тагучи… - Ладно, проехали. Я неудачно пошутил, - Уэда отворачивается обратно к зеркалу и рассматривает кривую стрелку. Сил и времени на исправление уже нет. – Да пошло оно все!.. Черные жирные полоски веером расходятся от угла глаза к виску и в итоге выглядят по меньшей мере диковато-странно. Ну и наплевать. - Уэда, что это? – скептично приподнимает бровь Каме, когда они присоединяются к остальным. – Новое слово в мейк-апе, а мы и не знали? Стафф зовет их на сцену. - А то! Ты все пропустил, Каменаши! – привычно огрызается Уэда. – Это вроде как мои слезы. - Слезы? А почему черные? - Какая боль, такие и слезы, - Уэда пристально смотрит на Тагучи, и тот вздрагивает. * Последний… И это все-таки оказывается слишком. Дрожат не только руки, но и каждый нерв внутри, и все, на что он способен – хотя бы нормально петь. Уэда старается привычно раствориться в музыке, в обожании фанатов, ощутить безудержный драйв, но ничего нет, только мерзкое дрожание и пелена перед глазами… Настоящие слезы не черные, но он все равно почти ослеп. * От цветов пахнет невыносимо сладко – от двух огромных букетов кроваво-алых роз в шуршащих оранжевой и голубой обертке. - Пожалуйста, Уэпи, пожалуйста… Не надо! Ну что мне сделать?! Они сидят на грязном полу подсобки – единственном месте в студии, где их не будут искать. Уэда позорно ревет, размазывая слезы по щекам, потому что – последний, последний, последний! Да, потом, когда-нибудь после все наладится и начнется что-то другое, может быть, даже круче, ярче, фееричней, но сейчас… Сейчас он чувствует себя маленьким обиженным мальчиком, который так старался себя хорошо вести, но у него все равно забирают любимые игрушки. И уже почти забрали все до одной… И все бы ничего, и он бы все пережил, но… Его почти младший брат и лучший друг, и даже ближе… - Джунно… Джунно! – с трудом выговаривает Уэда, слепо протягивая руки, и через мгновение оказывается в крепких объятиях. Тагучи гладит его по спине, привычно бормочет что-то до смешного ласковое – как будто он девчонка! – но ему и впрямь становится легче. Сладко пахнут розы. Укутанный теплой заботой с головы до ног, Уэда вслушивается в стук их сердец и молится, чтобы хотя бы этот раз не был последним.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		17	(100%)
Всего:		17

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Кот-сан - арт

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Кот-сан Автор: *** Форма работы: арт Пейринг / Персонажи: Яманеко (Каменаши Казуя) из дорамы "Таинственный вор Яманеко" Размер: 667 х 1000 Категория: джен Рейтинг: G Смотреть?

Вопрос: Понравилось?

1. Да		30	(100%)
Всего:		30

@темы: 4-nin no Matsuri

---

Усталость - фанфик

[KAT-TUN no Matsuri]

Название: Усталость Автор: *** Форма работы: фанфик Размер: мини - 1963 слова Пейринг: Накамару Юичи (Юччи) / Каменаши Казуя (Каме) Категория: преслэш Жанр: ангст Рейтинг: G Краткое содержание: О Каменаши и его усталости. Примечания: 1. В тексте идёт речь о спектакле Каменаши Казуи «Aoi Shushi wa Taiyō no Naka ni Aru», режиссёр Нинагава Юкио. 2. Каме на самом деле потащил Накамару после концерта Come Here в комбини. 3. Мистер — кличка умершей собаки Накамару Юичи. Читать? Усталость бывает разной. Накамару и сам не подозревает насколько, пока речь идёт только о его собственной, ничем не примечательной усталости. Совершенно рядовое ощущение, которое исчезает, стоит лишь нормально выспаться или провести день так, как Накамару в тот момент хочется больше всего. Словом, его усталость — обычная. Усталость Каме словно… не существует. Ну, Накамару не понимает, как можно вести речь об усталости в применении к человеку, который, продолжая яро спорить с хореографом о третьем повороте в первом куплете, вдруг резко окликает: «Эй, Тагучи! Не вздумай сожрать моё бенто, я всё ещё не передумал обедать!» Оклик звучит уже в третий раз, а предыдущие несколько предназначались Уэде. Обед меж тем миновал шесть часов назад вместе с относительно нормальным лицом Каме, на котором в тот момент только начинали проявляться синяки под глазами, а губы не сжимались в узкую полоску чаще, чем каждые пятнадцать минут. Ну, не то чтобы Накамару на самом деле засекал… В гнетущей тишине гримёрки, где каждый делает вид, что он исключительно взрослый, независимый и самодостаточный мужчина, усталость сочится тонкими ручейками, огибая худые ступни ссутулившегося Уэды, широкий шрам на колене Тагучи, который вот-вот должен исчезнуть под эластичным бинтом, и растерзанную сумку Накамару, куда он только начинает складывать вещи. Усталость стекается к Каме… Разливается мерзкой лужицей, холодит разгорячённую после душа кожу и свинцовыми каплями накапливается во всём теле, лишая последних сил. Телефон Накамару вибрирует. Каме так и не отрывается от своего — и что он там разглядывает последние несколько минут? Зелёное окошко «Лайна». Отправитель — Каменаши Казуя. Ну конечно… Накамару трясёт тяжёлой головой и открывает переписку. «Ты же пойдёшь домой через комбини, правда, Юччи?» А? Что он забыл в комбини, да ещё в первом часу ночи, когда хочется только одного — завалиться в постель и уснуть? Тем более странно, что Каме спрашивает его об этом, потому что сегодня он ночует у него: утром так удобнее добираться на работу и, честно говоря, Накамару так спокойнее. Он знает, что Каме точно будет спать, а не просидит полночи на кухне с бокалом вина перед тарелкой с пастой, которую сначала любовно приготовит, а потом не съест. И это тоже — своеобразное проявление усталости-которой-нет… «Нет, я не собирался». Накамару бросает быстрый взгляд на Каме и видит, как уголки его губ ползут вверх. Улыбка. Ну, по крайней мере, намёк на неё. «Ты же не намерен заставить меня туда идти, чтобы я тебе что-нибудь купил?» «Конечно нет!» Ответ приходит слишком быстро, чтобы считаться за искренний, и Накамару обречённо понимает: походу в комбини быть. — Ты не думаешь, что мы выглядим глупо, когда переписываемся в «Лайне», хотя находимся в одной комнате? — задумчиво интересуется Каме, пока Накамару всерьёз озабочен выбором между двумя видами смеси для оладьев. Кроме них и продавца за кассой, в магазине никого нет, поэтому можно разговаривать нормально. — Я думаю, что прекрасно переживу без троллинга ДжунДы, если мы возьмёмся обсуждать совместный ночной поход в комбини вслух. — Ну… пожалуй, Уэда посоветовал бы нам впредь не забывать покупать презервативы заранее. Щёки Накамару мгновенно вспыхивают, а рука, стягивающая пакет с полки, немного дрожит, но он надеется, что смущение не слышится хотя бы в его голосе. — Именно поэтому я предпочитаю находиться по ту сторону троллинга. — Угу… — Каме роется в огромном холодильнике, и когда выпрямляется — на его лице сияет улыбка, и Накамару в очередной раз начинает сомневаться, что устают все, даже Каме. — Ты же купишь мне мороженое, Юччи? Правда, когда спустя час Накамару вытирает остатки упавшего мороженого со своего ковра и осторожно укрывает уснувшего в немыслимой позе Каме пледом, от его сомнений не остаётся и следа. Каме устаёт особенно сильно. *** Накамару понимает, что с репетициями спектакля что-то не так, когда вместо традиционного «Юччи, а пойдём в Скайп?», он уже неделю слышит сумбурное «Спокойной ночи» и гудки отбоя в трубке. Пару раз это можно списать на особенно напряжённые дни, но постоянно?.. Накамару пытается припомнить, когда Каме был загружен настолько, чтобы прекратить не только их встречи, но и разговоры, и не может. — Тебе разве не нужно отдохнуть? — Я и отдыхаю! — Каме тепло улыбается с экрана компьютера и делает глоток чая из бело-чёрной чашки. — Разговоры с тобой меня успокаивают… Этот диалог происходит в тот период, когда у Каме проходят одновременно репетиции «Дримов» и съёмки «Бема» и по всем расчётам Накамару он должен вырубаться, едва завидев кровать, но почему-то не вырубается, продолжая их ежевечерние беседы. Впрочем, Накамару догадывается, в чём причина такого поведения Каме сейчас. Он знает Нинагаву лично, и ещё он разговаривал с Уэдой, когда тот работал с режиссёром, и даже по его скупым фразам и напряжённой гримасе может сказать, что Каме приходится, мягко говоря, не просто. На десятый день Накамару не выдерживает и, узнав у менеджера расписание одногруппника, просто приезжает к театру и ждёт, сразу оплачивая два часа парковки. Когда Каме выходит, Накамару набирает его номер и то, как тот рассеянно хлопает себя по карманам в поисках айфона, а потом неловко роняет сначала сумку, потом кепку, потом — найденный айфон…. Всё это говорит ему намного больше, чем может сказать сам Каме. Поэтому Накамару нажимает отбой, выходит, идёт к Каме, молча берёт его за запястье и возвращается в машину. Тот не возражает и только в салоне позволяет себе недовольно поморщиться. — Я не просил приезжать. — Я знаю, — Накамару смотрит в зеркало, прежде чем перестроиться в основной ряд, и медленно выезжает. — Я просто отвезу тебя домой. И побуду с тобой, пока ты поешь. — У меня нечего есть. Голос Каме звучит грубо. Накамару впервые слышит такой тон в свой адрес, но он оставляет мысли о том, что это повод обидеться. Не сейчас. — Купим по дороге, — спокойно говорит он, и остаток пути больше никто из них не произносит ни слова. В квартире темно и пусто. Каме включает свет и, не обращая никакого внимания на гостя, уходит в сторону ванной. Накамару вздыхает, но никак не комментирует это, просто разувается и проходит. Впрочем, только до порога гостиной, где ошеломлённо замирает, а потом — замирает снова, уже на кухне, где картина столь же удручающая. Бардак. Вещи, брошенные на диван, грязные тарелки и кружки в раковине, пушистый плед на ковре. Накамару приходится ущипнуть себя, чтобы напомнить, что он в гостях не у Уэды, а у Каме. А ещё он не видит ни Ран, ни Джелли, и Каме раньше никогда не запирал собак в клетке, но может, теперь начал?.. Очнувшись, Накамару поспешно загружает посудомоечную машину, протирает стол и только после этого достаёт лотки с купленной едой. Все вопросы потом, сейчас Каме должен поесть и отдохнуть. Но проблема в том, что он почти не ест. Старательно подхватывает кусочки рыбы палочками, а потом медленно жуёт и всё время смотрит куда-то перед собой. С влажных волос капает вода, и Накамару думает, что ему, наверное, очень холодно и противно, но Каме ничем этого не выдаёт, а сам он боится предложить хотя бы полотенце. Накамару кажется, что тогда на него разозлятся и выгонят, — и это бы ещё ничего, но потом остаток ночи Каме станет казнить себя, а ему так нужно поспать… Очень нужно. — Каме? — тихонько окликает он, когда тот уже минуту как застыл над своей тарелкой. Резкий вздох, взмах ресниц — неужели он уснул? — Каме, я не вижу собак, где они? Накамару старается говорить как можно обыденней, так, как получается у него лучше всего. Успокаивающе. — У… родителей, — ещё один кусочек оказывается во рту, и это очень хорошо. — Я отдал их, я не успеваю… ничего. Каме подбирает слова так же тщательно, как жуёт. Но Накамару и без того уже всё понятно, потому что из каждого угла этой квартиры — и особенно сильно от её хозяина — веет усталостью. Каме опять зависает над тарелкой, и это пора прекращать. Накамару встаёт и осторожно вытаскивает палочки из прохладных пальцев, а потом молча ведёт Каме в спальню — к счастью, здесь хотя бы нет такого беспорядка, как во всех остальных комнатах. Всё так же, не проронив ни слова, Накамару берёт полотенце и, усадив Каме на кровать, принимается вытирать его волосы и шею — там, где ещё блестят холодные капли. Каме позволяет. Весь он бессильный и поникший, с тёмными кругами под длинными стрелками ресниц, с заострившимся подбородком — словно сейчас осыплется прямо на руки Накамару тусклой графитовой крошкой. И это неправильно, потому что Каменаши Казуя — алмаз, а алмазы не крошатся, а сияют. Это — больно… Он выпускает полотенце и прижимает Каме к себе. Вот так, крепче. Вдохнуть знакомый запах, коснуться пальцами обнажённой шеи и почувствовать порывистый вздох. — Юччи… Юччи… — задыхаясь. Накамару прикусывает губу и сильнее сжимает руки. Его футболка — там, где утыкается в неё Каме, — становится мокрой. И влажные волосы здесь совершенно ни при чём. *** Накамару давно уже думает об этом, но каждый раз откладывает эту идею, потому что память о Мистере всё ещё свежа и болезненна. Но там, в пустой, пропитанной усталостью и бессилием квартире, Накамару наконец решается на этот шаг. Всё что угодно, чтобы тот вечер не повторился, всё что угодно… Он плох в намёках и вообще плох во всём, что касается заботы и ухаживаний, — для него настоящее облегчение, что Каме не требует от него никакой романтики и вообще не требует ничего, кроме… ну вот таких маленьких нелепых просьб вроде покупки мороженого. Но Накамару чувствует, что сейчас, именно в этот момент, ему нужно дать Каме нечто большее, чем такой пустяк. Накамару звонит ему, едва выходит из магазина со своей покупкой. — Привет, ты можешь после работы приехать ко мне? — спрашивает он, едва слышит хрипловатый каменашевский голос. Пауза в трубке звучит… несколько удивлённо? Если молчание вообще может звучать. — Полагаю, это предложение, от которого я не могу отказаться? — в голосе Каме сквозит лёгкая насмешка. — Я буду тебе очень благодарен, — бормочет Накамару, тут же вспыхивая, потому что помимо насмешки, он слышит ещё кое-что… многозначительное. То, к чему он никак не может привыкнуть. Каме соглашается, тут же требуя для себя массаж ног перед сном и любимые блинчики на утро, и Накамару, разумеется, не против. Потому что — ура! — он приедет. Пару часов спустя Каме расшнуровывает свои очередные супербрендовые туфли в мелких заклёпках и, мягко ступая, проходит в гостиную. Однако у Накамару другие планы, и поэтому он немного неловко подталкивает своего гостя в спину — в сторону спальни — и тот резко тормозит и обалдело оборачивается. — Вот так сразу?! Юччи! Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! Кажется, у него покраснели даже ногти, и полтора десятка лет фансервиса не значат ровным счётом ничего, когда речь идёт об этом человеке. К Каме иммунитет не вырабатывается. — Это не то… ох, иди уже! Ты сам увидишь! — скороговоркой произносит Накамару, и Каме, посмеиваясь, проходит в комнату. В углу спальни притаилась обычная картонная коробка, из которой раздаётся жалобное поскуливание. Каме замирает как вкопанный. — Что это? — спрашивает он. — Ты завёл ещё одну собаку? Накамару кивает и улыбается. - Завёл. А Чоко у родителей, пока Шу-кун не привыкнет. Губы Каме забавно округляются, когда он выдыхает изумлённо-радостное «О!» и в одно мгновенье оказывается у коробки. И час спустя Накамару выдворен из собственной квартиры с длинным списком всего, что может понадобиться и не понадобиться его щенку, потому что «Накамару Юичи! Ты не можешь держать такого ангелочка в этой картонке!» О, разумеется, он и не думал, но ради этой реакции, ради улыбки, которая не сходит с лица Каме, едва он увидел белоснежный комочек с умильными чёрными глазками, ради откляченной задницы на его постели — и нет, не в том смысле, о котором можно подумать, а в момент, когда Каме завалился туда вместе с Шу-куном… Словом, ради всего этого действительно стоило взять собаку. И он бежит по ступенькам вниз, надеясь успеть в зоомагазин до закрытия. Накамару думает, что сегодня он действительно был крут. Это глупое, непривычное и иррациональное чувство, особенно когда за окном уже глубокая ночь, а завтра вставать ни свет ни заря на съёмки, но всё равно… Каме спит давным-давно, закопавшись в одеяло, в обнимку со щенком и парой щенячьих игрушек. И до того — он нормально поел и принял ванну, и смеялся сегодня так много, что под конец Накамару перестал помнить, что неприлично так пялиться на человека… и просто пялился. Скорее всего, усталость ещё вернётся не раз и снова будет прятаться в сжатых губах и нелепых просьбах, а может, найдёт другие формы и выражения. Но Накамару уверен, что готов раз за разом находить её и заставлять растворяться, потому что это так важно — когда Каме счастлив.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		24	(100%)
Всего:		24

@темы: 4-nin no Matsuri